Фантомас
Шрифт:
В это время пациент приблизился к ним.
– Ну что, дружок, – обратился к нему Бирон, – как вы сегодня себя чувствуете? Нынче святой Петр уже не так досаждал вам? Вы больше не спорили?
Сумасшедший удивленно взглянул на доктора.
– Интересно, о чем это я буду спорить с привратником! – надменно ответил он.
Иностранец улыбнулся:
– И какой же курс лечения вы назначаете в таких случаях? Ведь одной изоляции, я полагаю, недостаточно?
– Разумеется, дорогой коллега! – осклабился Бирон, давая понять, что он оценил шутку коллеги. – Один из моих
– И когда же это происходит? – с интересом спросил датский профессор.
– Как вам наверняка известно, коллега, в любом, даже самом больном мозгу сохраняются какие-то крупицы здравого смысла. Этот человек, как вы уже поняли, вообразил себя Богом. Что ж, и Бог с ним.
Доктор довольно улыбнулся своему каламбуру:
– Однако когда он голоден, ему приходится требовать еду. Тогда я спрашиваю его, зачем же ему земная пища, раз он сам Господь? Вот тут-то он и задумывается. И неважно, если он придумает какое-нибудь божественное оправдание, главное – его мозг хоть на короткое время, но заработал. Подобных способов множество…
– Ну и как, много у вас случаев выздоровления? – спросил Свилдинг.
Бирон замялся.
– Точные статистические данные подобрать трудно, – наконец заговорил он. – Зависит от самого заболевания, от глубины поражения психики…
– Ну, хорошо, – согласился датчанин. – Возьмем какую-нибудь отдельную болезнь. Например, манию преследования. Велик ли процент выздоровления в этом случае?
– Это, как вам известно, не самый безнадежный вид психического расстройства, – ответил директор. – В моей клинике порядка двадцати процентов пациентов излечиваются полностью, и более сорока – частично.
Такой ответ, казалось, чрезвычайно обрадовал профессора Свилдинга. Он уже открыл было рот, собираясь задать еще какой-то вопрос, но тут Бирон потянул его назад.
– Туда мы, пожалуй, не пойдем, коллега, – сказал он. – Это отделение для буйных. Вопли, стоны, знаете…
Он красноречиво сморщил нос и покачал головой. Затем оживился:
– Но, если вы интересуетесь случаями выздоровления, господин профессор, то я могу показать вам одну пациентку. Еще недавно женщина была в буйном отделении, а теперь уже почти готова отправиться домой. По крайней мере, остается один шаг.
Как раз в это время в садике слева появилась женщина лет сорока.
– Ага, вот и она! – воскликнул Бирон. – Видите, вот та дама. Это госпожа Алиса Ромбер. Уже десять месяцев, как она находится под моим личным наблюдением. Это был случай жесточайшей мании преследования. Бедняжке повсюду мерещились бандиты и убийцы. Она даже есть перестала!
Первым делом я заставил ее восстановить физическую форму, а потом, если можно так выразиться,
Профессор внимательно посмотрел в сторону больной и повернулся к доктору:
– И вы абсолютно уверены, что у нее не может быть рецидива?
– Уверен, что нет. Если, конечно, никому не придет в голову гоняться за ней с кинжалом!
– Надеюсь, этого не случится, – улыбнулся Свилдинг. – Вы позволите мне поговорить с ней?
– Конечно, коллега!
Доктор подвел гостя к скамейке и окликнул:
– Мадам Ромбер! Позвольте представить вам господина Свилдинга, профессора из Дании. Он хочет передать вам свои поздравления.
Женщина приблизилась к скамейке:
– Мне очень приятно, мсье. Но хотелось бы знать, откуда этот господин меня знает?
Профессор поднялся на ноги.
– Увы, мадам, – сказал он, галантно поклонившись, – я не имел чести знать вас раньше. Я просто хотел поговорить с одной из пациенток этой клиники, и мсье Бирон доставил мне величайшее удовольствие видеть вас. Я весьма благодарен ему за это. У вас ведь тоже, насколько я знаю, найдется немало теплых слов для вашего врача!
– О, господин Бирон замечательный врач! К тому же он никогда не дает своим пациентам скучать, приглашает к ним интересных посетителей…
Свилдинг опустил глаза:
– В ваших словах, мадам, мне слышится упрек. Покорнейше прошу вас простить меня, если я проявил излишнюю назойливость, отвлекая вас…
Госпожа Ромбер как ни в чем не бывало уселась на скамейку, и, разложив на коленях шерсть, принялась за вязание. Профессор Свилдинг хотел было сесть рядом с ней, как вдруг женщина вскочила и пронзительно закричала:
– Кто меня позвал? Кто? Кто?!
– Но, простите… – нерешительно начал датчанин, но больная перебила его:
– Да нет же, я слышала! Меня позвали: «Алиса!» Это его голос! Уходите! Уходите отсюда все!
И с криками «на помощь! на помощь!» женщина принялась метаться по садику. Доктор Бирон с санитаркой пытались поймать ее, но она уворачивалась с ловкостью, присущей всем сумасшедшим, и продолжала выкрикивать:
– Ага, я узнала тебя, убийца! Убирайся!
Запыхавшаяся санитарка сказала:
– Мсье директор! Вероятно, этот мужчина на кого-то похож и напугал бедняжку.
И действительно, мадам Ромбер пыталась спрятаться в кустах, глядя на профессора Свилдинга расширившимися от ужаса глазами. Указывая на него пальцем, женщина повторяла, дрожа всем телом:
– Фантомас! Фантомас! Я его узнала! Почему ты преследуешь меня? Бандит! Чудовище!
Доктор Бирон резко приказал санитарке:
– Берта! Немедленно уведите мадам Ромбер в ее комнату и постарайтесь успокоить. Оставайтесь с ней, пока она не заснет. А сюда позовите доктора Перре.
Затем он с виноватым видом обратился к профессору:
– Дорогой коллега! От всей души прошу простить меня за этот неприятнейший инцидент. Увы, я переоценил силу своего лечения… Теперь ясно видно, что несчастной женщине еще далеко до выздоровления!