Фантомная боль
Шрифт:
Антон понял, что она разговаривает с Сергеевым, и насторожился. Неизвестно, что скажет начальник лагеря, когда увидит его копающимся в секретной ведомственной сети.
Он продолжал работать — устанавливал режимы поиска биграмм, разбивки на гласные-согласные-пробелы, вычленения слогов и окончаний. Правда, пальцы бегали по клавишам уже не так азартно.
Когда в комнату вошел начальник лагеря, Антон невольно напрягся. Сергеев удивленно сдвинул брови, нахмурился, крутя пальцами свою бамбуковую палочку. Анна тут же взяла его за рукав и потянула на улицу.
— Идем, нужно поговорить.
Антон
— Але! Кто это?.. — услышал он голос Витьки Сапожникова.
— Витя, это я, Антоха. Мое барахло еще цело?
— Конечно! А почему я тебя не вижу? И где ты пропадаешь, я уже раз восемь пытался на тебя выйти. Даже Система не отвечает.
— Потом расскажу, — тихо сказал Антон, приблизив голову к микрофону. — Витя, найди мою директорию «ВАРНА-ТАБ» и срочно слей ее на меня.
— Сейчас сделаем. Я тебе минут через десять перезвоню, ты на каком номере?
— Витя, через десять минут будет поздно, сливай сейчас! — Он нашел наконец замаскированный видеоглазок и щелкнул выключателем. На том конце провода его сразу увидели. Да и сам он получил возможность лицезреть всклокоченную Витькину голову.
— Ой, а где это ты?
— Все вопросы потом, начинай скачивать файлы.
— Но я не могу сейчас перегрузиться — у меня слетит восьмой уровень «Подземных демонов», а я почти месяц пилил защиту...
— Витя, начинай, черт тебя побери!
— Ладно, — испуганно согласился Витька.
По экрану пробежала рябь — телефонная линия была перегружена одновременной передачей информации и телевизионного изображения. Но через минуту обычное качество экрана восстановилось.
— Все! — доложил Витька. — Принял нормально? Да, кстати, про тебя Джамбул спрашивал! Или я уже говорил?..
Антон хотел было ответить, но тут Витька посмотрел куда-то ему за спину и удивленно округлил глаза.
— Ой, а это кто?
Антон резко обернулся и увидел, что Анна и Сергеев уже вернулись. Он рефлекторно ударил по клавишам, и соединение отключилось, закрыв окно с Витькиной физиономией.
— Это еще кто? — недовольно спросил Сергеев, кивнув на экран.
— Один друг, — смущенно пробормотал Антон. — Я одолжил у него одну программку...
— Ладно, потом обсудим. Анна сказала мне, что... В общем, что у тебя вырисовывается? Еще много работы?
— Теперь уже нет. Скоро вы все увидите...
Он торопливо повернулся к монитору, как будто боялся, что сейчас его прогонят. Присутствие Сергеева очень смущало.
Антон наконец начал вычисления. Довольно быстро он определил, что из числа символов шифровки легко извлекается корень пятой степени — результатом оказывалось почти целое число. Он построил на своем вариаторе пятимерную таблицу и начал вертеть ее, как кубик Рубика. Одновременно компьютер анализировал полученные результаты, помещая в регистратор то, что более всего походило по структуре на осмысленный текст.
— Это не русский язык, — определил Антон через несколько минут, хотя текст еще не был расшифрован.
— Естественно, — тихо ответил Сергеев. — Ты уже заканчиваешь?
— Да! Осталось самое легкое. Можно сказать, я свою работу сделал, остальное доделает компьютер.
— Да? — Сергеев хмыкнул. — Ну, раз так, можешь быть свободен. Между прочим, ты опоздал на ужин. Иди, пока столовая не закрылась.
— Ничего, ради такого дела я могу и без ужина, — улыбнулся Антон.
Однако Сергеев решительно подошел и положил ему руку на плечо.
— Я же сказал: ты можешь быть свободен, — настойчиво повторил он.
Антон возмущенно уставился на начальника лагеря. От обиды его даже бросило в жар. Еще бы — после того, как он сделал самое трудное, в момент, когда желанный результат вот-вот появится на экране, когда нетерпение уже заставляет ерзать и чуть ли не подпрыгивать на стуле, — в этот самый момент его выгоняют, как мальчишку!
— Ну? — Сергеев выжидательно наклонил голову.
Антон встал, изобразил на своем лице как можно больше возмущения и вышел, открыв дверь ударом ноги. Обида душила его, когда он не чуя под собой ног шел к домику. Не отпустила она и когда он, не разуваясь, свалился на свою кровать. Сержант пробормотал что-то, но Антон ничего не слышал и не отвечал.
В этот момент ему хотелось все бросить, всех послать к чертовой матери и уйти из лагеря, гордо подняв голову. Лишь одно обстоятельство не позволяло падать духом — гордость за самого себя и свою умную голову. Ибо он сумел то, чего не осилил даже могущественный ЭКОПОЛ!
Но что толку — он не смог увидеть плоды своего труда. Его даже не похвалили, спасибо не сказали. Выставили за дверь, как дворового пса...
Чтобы отвлечься от грустных размышлений, Антон стал размышлять над той интригующей информацией о здоровье Евгения Моисеева, на которую наткнулся в каталоге «Переписка». Он понимал, что стал обладателем сведений, которые дорого стоят. Разумеется, он не стал бы никому их продавать. Во-первых, он старался по возможности придерживаться морального кодекса «честных хакеров», которые охотились за чужими тайнами не из-за корысти, а ради одного лишь интереса. А во-вторых, ему, как системщику-патриоту, была небезразлична судьба знаменитой фирмы и ее продукции, благодаря которой страна обрела мощное влияние на международном рынке. Он уважал конструктора Мельникова, он гордился, что живет в государстве, в котором был изобретен знаменитый на весь мир «Хризолит». И никакие деньги не могли изменить его принципов. Так по крайней мере ему казалось.
Антон поразмышлял немного над странной формулировкой «фантомные головные боли». Он знал, что фантомной болью называлось особое биологическое явление, когда у человека болит, скажем, отрезанная рука. Но что значит «головные»? Ведь не могли же Моисееву ампутировать голову. И почему «ложные»? Можно было подумать, будто у него болит голова, которой нет. Или ему кажется, что у него болит какая-то другая голова.
Все это показалось Антону странным и глупым. Он поворочался немного и в конце концов заставил себя уснуть.