Фантомы. Ангелы-хранители
Шрифт:
Выходец из Гарлема, черный, как сама ночь, родившийся и выросший в окружении нищеты и невежества, Тал Уитмен в свои тридцать лет оказавшись здесь, не переставал удивляться. Удивляться и восхищаться.
Однако в сцене, что разворачивалась по эту сторону окна, не было ничего особенного. Комната для допросов внешне была похожа на тысячи других таких же комнат в полицейских участках и отделениях, разбросанных по всей стране. Пол, выложенный квадратами из дешевого линолеума. Старые, обшарпанные шкафы с бумагами. Круглый стол с пятью стульями около него. Выкрашенные в зеленый цвет стены. Люминесцентные лампы без плафонов.
Место подозреваемого возле стола занимал
— Послушайте, шериф, — говорил Кейл, — кончайте нести всю эту муть. Сколько можно повторять мне мои права, Господи? Вы мне их уже десятки раз излагали за эти последние три дня.
Боб Робин, адвокат Кейла, быстро похлопал своего клиента по руке, давая ему знак не заводиться. Робин был толст, пухл, с круглым лицом и приятной улыбкой, но с жесткими глазами хозяина игорного притона.
— Флетч, — сказал Робин, — шериф Хэммонд знает, что задержал тебя по одному только подозрению и продержал здесь почти столько, сколько позволяет закон. И он знает, что я тоже это знаю. Поэтому в течение ближайшего часа он должен будет решить это дело — так или иначе.
Кейл прищурился, кивнул и сменил тактику. Он сполз немного вниз на стуле, словно плечи ему придавила тяжесть огромного горя. Когда он заговорил снова, то голос его слегка дрожал.
— Простите, если я на время потерял голову, шериф. Я не должен был так с вами разговаривать. Но мне сейчас так тяжело... очень, очень тяжело. — Лицо его как будто обмякло, дрожание в голосе стало заметнее. — Я хочу сказать... О Господи, я же ведь потерял всю свою семью... Моя жена... сын... их обоих нет.
— Сожалею, если вам показалось, что я был к вам предубежден, мистер Кейл, — проговорил Брайс Хэммонд. — Я лишь пытаюсь делать то, что считаю верным.
Иногда я оказываюсь прав. Возможно, в данном случае я ошибаюсь.
Явно решив, что ничего серьезного ему не угрожает и что поэтому он может позволить себе проявить сейчас великодушие, Флетчер Кейл вытер размазанные по лицу слезы, уселся на стуле попрямее и сказал:
— М-да... ну что ж... в общем-то я вас понимаю, шериф.
Кейл сильно недооценивал Брайса Хэммонда.
Боб Робин знал шерифа лучше, чем его нынешний клиент. Он нахмурился, взглянул на Тала, потом вперил свой жесткий взгляд в Брайса.
По своему опыту Тал Уитмен знал, что большинство из тех, кому приходилось иметь дело с шерифом, недооценивали его точно так же, как сейчас Флетчер Кейл. Недооценить его было очень легко. Внешне Брайс не производил большого впечатления. Ему было тридцать девять лет, но выглядел он намного моложе. Густые, песочного цвета волосы спадали ему на лоб и казались взъерошенными, придавая ему мальчишеское выражение. У него был курносый нос с веснушками на переносице; веснушки покрывали и щеки. Голубые глаза были ясными и смотрели пристально, но их прикрывали крупные тяжелые веки, из-за которых выражение лица становилось недовольным, сонным, даже туповатым. Голос его тоже мог ввести в заблуждение. Он был мягкий, негромкий, мелодичный. Иногда Хэммонд специально говорил очень медленно, и кое-кто приходил на этом основании к выводу, что ему трудно формулировать собственные мысли. Ничто, однако, не могло быть дальше от истины, чем подобное предположение. Брайс Хэммонд отлично отдавал себе отчет в том, как его воспринимают, и, если ему это было выгодно, усиливал подобные заблуждения: нарочито старался понравиться, или бессмысленно улыбался, или еще больше растягивал и смягчал свою речь, в результате чего он начинал казаться классическим деревенщиной, таким, какими и изображают обычно полицейских.
В полной мере наслаждаться начавшимся допросом мешало Талу только одно обстоятельство: он знал, что расследование дела Кейла лично и весьма сильно затрагивает Брайса Хэммонда. В глубине души Брайс был потрясен и остро переживал бессмысленную гибель Джоанны и Денни Кейлов. Дело в том, что нечто подобное случилось в его собственной жизни. Как и Флетчер Кейл, шериф тоже потерял жену и сына, хотя и при совершенно иных обстоятельствах.
Год назад жена шерифа Эллен Хэммонд погибла в автомобильной катастрофе. Семилетний Тимми, сидевший на переднем сиденье рядом с матерью, получил очень тяжелую травму головы и на протяжении всего последнего года находился в бессознательном состоянии. Врачи очень сомневались, что сознание когда-нибудь вернется к нему.
Эта трагедия почти сломала Брайса. Лишь совсем недавно у Тала Уитмена появилось ощущение, что его друг вроде бы начал постепенно выходить из полосы полного отчаяния.
Дело Кейла снова разбередило рану Брайса Хэммонда, по он не позволял горю притупить его чувства и разум и сумел ничего не проглядеть. Тал Уитмен мог в точности назвать момент — в прошлый четверг, вечером, — когда Брайс начал подозревать, что Флетчер Кейл виновен в двух преднамеренных убийствах, потому что именно с того момента в глазах Брайса, под тяжелыми веками, появилось нечто холодное и неумолимое.
Сейчас, рисуя что-то в желтом блокноте с таким видом, словно голова его занята не столько допросом, сколько какими-то другими делами, шериф проговорил:
— Мистер Кейл, пожалуй, я не буду заново задавать вам все те вопросы, на которые вы уже отвечали не меньше десяти раз. Давайте-ка я лучше попытаюсь суммировать все то, что вы нам рассказали. Согласны? Если мое изложение покажется вам достаточно полным и верным, тогда мы перейдем к новым вопросам, которые я хотел бы вам задать.
— Согласен. Давайте еще раз по всему пройдемся и будем кончать с этим делом, — ответил Кейл.
— Вот и хорошо, — сказал Брайс. — Мистер Кейл, согласно данным вами показаниям, ваша жена, Джоанна, считала, что, выйдя замуж и став матерью, она угодила в ловушку; что она еще слишком молода, чтобы нести такую ответственность. Она считала, что допустила ужасную ошибку и что теперь ей предстоит всю жизнь расплачиваться за это. Она хотела как-то отвлечься от подобных мыслей, забыться и поэтому стала употреблять наркотики. Я верно с ваших слов пересказываю ее состояние?
— Да, — ответил Кейл. — Точно.
— Хорошо, — продолжал Брайс. — Значит, поэтому она начала курить марихуану. Спустя какое-то время она дошла до того, что почти постоянно была под действием наркотика. Два с половиной года вы прожили в этом наркотическом аду, все время надеясь, что вам удастся заставить ее измениться. Потом, неделю тому назад, она впала в неистовство, перебила массу посуды, разбросала по кухне еду, и вам стоило большого труда ее успокоить. Тогда-то вы и обнаружили, что она перешла на более сильный наркотик, на тот, который на уличном жаргоне называют «ангельской пыльцой». Вас это поразило. Вы знали, что некоторые люди под действием этого наркотика становятся маниакально агрессивны, поэтому вы заставили ее показать вам, где она хранила свои запасы, и полностью уничтожили все, что там было. Потом вы ее предупредили, что, если она, находясь поблизости от маленького Денни, еще хоть раз воспользуется наркотиком, вы ее изобьете до смерти.