Фантомы. Ангелы-хранители
Шрифт:
— Как бы она ни умерла, это должна была быть быстрая смерть. Непохоже, чтобы она мучилась или с кем-то боролась. И ей, судя по всему, было не очень больно.
— Но... впечатление такое, словно в момент смерти она кричала.
3
Мертвая женщина
Дженни Пэйдж никогда не видела трупа, хотя бы отдаленно похожего на тот, что лежал сейчас перед ее глазами. Ни учеба в колледже, ни ее собственная врачебная практика не подготовили ее к встрече с таким феноменом, какой представляло собой тело Хильды Бек. Дженни опустилась рядом с трупом на корточки и принялась
Лицо мертвой женщины раздулось; круглое, гладкое, даже как будто блестящее, оно напоминало сейчас карикатуру на то, какой была Хильда Бек при жизни. Тело тоже вздулось, туго натянув в некоторых местах швы серо-желтого домашнего платья, в котором она обычно хлопотала по хозяйству. Там, где были видны отдельные участки тела — на шее, на кистях и в нижней части рук, на икрах ног и коленях, — ткани казались мягкими и внешне естественными для пролежавшего несколько дней трупа. Складывалось, однако, впечатление, что это вздутие не было следствием обычного при начинающемся распаде обильного выделения газов. Во-первых, живот должен был быть уже наполнен газом и раздут гораздо сильнее, чем остальные части тела; он, однако, вздулся очень умеренно. А кроме того, отсутствовал характерный трупный запах.
При более близком и внимательном осмотре складывалось также впечатление, что и кожа — темная, покрытая крапинками — стала такой не в результате распада тканей. Дженни не могла обнаружить никаких явных, зримых признаков начавшегося разложения: не было ни повреждений, ни волдырей, ни вскрывшихся гнойников. Признаки физического распада и разложения обычно быстрее всего проявляются на глазах трупа, потому что они состоят из относительно мягких тканей. Но широко раскрытые, смотрящие вверх глаза Хильды Бек были в безупречном состоянии. Белки были совершенно чистыми, не пожелтевшими и не обесцвеченными из-за разрыва кровеносных сосудов. Зрачки тоже были абсолютно ясными и сохраняли теплый голубой цвет, на них не было даже обычной посмертной мутной пленки.
При жизни глаза Хильды всегда лучились добротой и жизнелюбием. Это была седая шестидесятидвухлетняя женщина с очень милым и приятным лицом, всем своим обликом и манерами напоминавшая добрую бабушку. Говорила она с легким немецким акцентом, голос у нее был удивительно мягкий и певучий. Прибираясь в доме или готовя что-нибудь на кухне, она часто напевала; и она умела находить радость и удовольствие в самых простых вещах.
Дженни почувствовала вдруг острый приступ горя и скорби и поняла, как будет ей не хватать Хильды. Она закрыла глаза и посидела так некоторое время, не в силах смотреть на труп. Потом взяла себя в руки, подавила уже готовые было пролиться слезы. Наконец, восстановив в себе способность к профессиональной отстраненности, она открыла глаза и продолжила осмотр.
Чем дольше смотрела она на тело, тем больше складывалось у нее впечатление, будто вся кожа трупа покрыта синяками и кровоподтеками. Об этом свидетельствовал цвет кожи: местами она была черная, местами синяя или темно-желтая, причем цвета эти переходили один в другой. Но и таких ушибов Дженни тоже не доводилось видеть. Насколько она могла судить, ушиблено было все тело; не было ни одного кусочка кожи, на котором не было бы синяков. Дженни осторожно взялась за рукав платья и подняла его вдоль вздувшейся руки настолько, насколько это удалось. Но и под рукавом поверхность кожи была точно такой же, и Дженни стала подозревать, что, видимо, все тело представляло собой один невообразимый синяк.
Она еще раз посмотрела на лицо миссис Бек. И здесь тоже вся поверхность кожи была в кровоподтеках. Бывает, жертвы серьезных автомобильных катастроф получают такие повреждения, в результате которых у них тоже почти все лицо оказывается сплошным кровоподтеком; но это всегда сопровождается более тяжелыми травмами — переломом носа, челюсти, разрывом губ... Как же получилось, что при столь страшных синяках у миссис Бек нет никаких других, более серьезных ранений?
— Дженни? — окликнула се Лиза. — Почему ты так долго?
— Я уже скоро. Посиди пока там.
Тогда... возможно, ушибы, покрывающие тело миссис Бек, не были результатом каких-то внешних ударов? Могло ли получаться так, что этот странный цвет кожи был вызвал не ушибами, а давлением изнутри тела, отеком подкожных тканей? В конце концов, такой отек очевиден. Однако, чтобы вызвать подобные синяки, он должен был произойти мгновенно и с огромной силой. Но, черт возьми, это же невозможно! Живая ткань не может вспухнуть с такой скоростью. Конечно, при некоторых аллергиях бывает быстрый отек, это их симптом; самый тяжелый отек такого рода бывает при сильной аллергической реакции на пенициллин. Однако Дженни не знала ничего, что могло бы вызвать столь внезапный и мощный отек тканей, результатом которого стало бы превращение всего тела в один огромный, ужасающий синяк.
И даже если тот отек, который она видела, не был обычным, простым, классическим посмертным вздутием — а Дженни была уверена, что он им не был, — и если он был причиной синяков и кровоподтеков, то что же, о Господи, могло послужить причиной самого этого отека? Аллергическую реакцию Дженни исключала.
Если причиной был яд, то наверняка какой-то очень экзотический. Но каким образом столь необычный яд мог попасть к Хильде? Врагов у нее не было. Сама мысль о том, что кто-то захочет ее убить, казалась абсурдом. И если ребенок еще мог бы потащить что-то незнакомое в рот, чтобы попробовать его на вкус, то Хильда подобной глупости наверняка бы не сделала. Нет, это был не яд.
Болезнь?
Но если это действительно была болезнь, бактериальная или вирусная, то она была совершенно непохожа на все то, чему учили Дженни. А что, если она окажется заразной?
— Дженни? — позвала Лиза.
Болезнь.
Испытывая чувство облегчения от того, что она не прикасалась непосредственно к телу, и запоздало сожалея о том, что все-таки дотронулась до рукава платья, Дженни тяжело поднялась, покачнулась на слегка затекших ногах и, сохраняя равновесие, отступила на шаг от трупа.
По всему ее телу пробежали холодные мурашки.
Только сейчас она обратила внимание на то, что лежало на разделочной доске рядом с мойкой. Там были четыре крупные картофелины, кочан капусты, несколько морковок, нож для чистки овощей и длинный нож для резки. В тот момент, когда ее настигла смерть, Хильда была занята готовкой. Все произошло совершенно внезапно. Бах! — и конец. Совершенно очевидно, что она не была больна и вообще не предчувствовала ничего подобного. Ежу ясно, что болезнь не могла быть причиной столь внезапной смерти.