Фантош для оборотня или Игры насмерть!
Шрифт:
— Что? — была явно поражена благоверная Градова. — Разве ты еще ее не трахнул?
— взвыла точно полоумная. — Но ведь Демьян… он же… Меня к нему не подпустили, но я видела, что ему плохо… — частила запально. — Он на пол свалился. Я была уверена, что ты связь оборвал… — орала Елиния.
— Так ты не мешай, и будет все кончено! — взбеленился муж.
— Идиот! — визжала женщина. — Демьян нас провел. Он все знает! — под влиянием паники голосила Елиния. — Он нас уничтожит! Они доберутся до тебя… — это уже бормотала.
— Он
— Да!!!
— Он сюда идет? — уточнил Эпштейн с большим интересом и хмурой задумчивостью.
— Нет, — огорошила новостью Елиния.
Мне стало настолько плохо, что я не сдержала слез. Градов меня обманул! Он же сказал, что помощь уже спешит. Вот-вот и прибудет…
— Он дома… — бубнила, словно впала в прострацию. — Меня закрыли в подвале! Они с Робертом что-то замыслили…
— Придумай что-нибудь!.. — скривился Шлема. — Разыграй очередную роль. Ты же всегда так делала и ловко всех дурила.
— Я! В подвале! Меня заперли, чтобы не убежала! — отчеканила гневно Елиния. — Ты понимаешь? Это все! Нас раскрыли! План провалился. Если ты можешь, не позволь ему просто так нас убить. Уничтожь его су"* и уб*". Пусть Демьян задохнется горем и болью! — выпалила зло.
Слушала затаив дыхание, но в следующий миг сердце оборвалось, муж меня припечатал таким многозначительным взглядом, в котором прочитала скорую расправу, что похолодела от ужаса.
— Дорогая, — с жутким безразличием мотнул головой Шлема, обращаясь к Елинии, — будь хорошей девочкой и истинной чистокровной су*** — сдохни с достоинством, в полном молчании.
— Они к тебе тоже придут, мразь! — ненормально загоготала Градова на грани сумасшествия.
— Вот и не мешай мне завершить свое дело, — отрезал скучающе. — Наша смерть не так важна, как смерть Демьяна. Нам нужно выполнить свою миссию любым путем!
— сбросил вызов и решительно двинулся ко мне, расстегивая молнию брюк.
— Чертова су*", — ругнулся глухо, — весь кайф сломала.
Я же, наоборот, впервые поблагодарила Елинию, хоть чем-то помогла.
— Дорогая, тебе нужно постараться, чтобы я вновь был готов, — с наигранной мягкостью прошептал муж, — и, к сожалению, придется ускориться — у нас мало времени, — с размаху врезал пощечину. В голове повис звон, перед глазами заплясали кровавые мухи, но я стойко пережила помутнение и боль.
Зажмурилась, когда Эпштейн замахнулся опять, но послышался нетерпеливый стук в дверь:
— Шлема, Шлема! — взывали наперебой мужские голоса, настойчиво долбя.
Супруг грязно выругался, но открывать не спешил.
— Я занят! — рявкнул гневно. Стук прекратился. Эпштейн покосился на дверь, на меня. Решительно схватил за бедра, притягивая к себе. Потерся возбужденным хозяйством, вызывая тошнотворный рефлекс.
Тварь внутри взялась за старое — принялась рваться наружу. Свирепо, безудержно и с диким воем. Она меня
Боги! Как же она мечтала вцепиться в глотку супругу. Вонзить клыки в его податливую плоть, вкусить мерзкой горячей крови и плевать, если бы для меня это стало последней совершенной глупостью…
В этом желании я была солидарна с тварью, но человеческая рассудительность тормозила звериные инстинкты — мне нужно выбраться живой… чтобы спасти… Свята.
Остальное неважно… Вызволить мальчика! И все равно, что он сын Градова. В первую очередь ребенок, который не виноват в играх взрослых!
И если для этого придется изображать смиренную, угодливую тварь — буду ею. Сцеплю зубы и вытерплю… А потом уничтожу… не знаю, как, но уничтожу!
Замерла в ожидании. Шлема свою плоть направил в меня — непроизвольно задергалась, всячески избегая вторжения, но хват супруга был стальным. Попытка побрыкаться, тем более, была обречена на провал — цепи не позволяли свободно двигаться. Прикусила губу, чтобы не заскулить в голос.
— Ну-ну, — насмехался Эпштейн, — а как же я буду покладистой? — передразнил меня.
Застыла. Зажмурилась, понимая, что он сейчас сделает. Атмосферы добавлял грохот в дверь. Теперь уже в нее не стучали, а, как понимаю, бросались телом. Ужас окончился быстро. Дверь после нескольких мощных ударов распахнулась с грохотом и скрежетом. На пороге застыли двое. Похожие точно под копирку, только один массивнее и мрачнее, а другой долговязее. Босоногие, полуобнаженные, тела изранены, штаны свисают клочьям. Я их раньше не видела, но запах показался знакомым.
— Бл’**, Шлема, долбанулся? Там чужие… — прохрипел массивный, сжимая кулаки.
— Почему вы тут? — предостерегающе рыкнул Эпштейн, в секунду оказавшись за моей спиной. Ладонью скользнул по горлу, готовый в любой момент либо свернуть, либо когтем чиркнуть. — Где Серега и Колян? — Медленно сдавил шею.
— Наверху, — неопределенно махнул долговязый. — Оборону держат! Велели вас предупредить, — жадно хватал воздух, словно набегался. — Там это… — запнулся и торопливо сглотнул. — Люди Градова… Нужно уходить. Срочно!
Шлема ослабил хват, но пока не спешил верить мужикам. Пыхтел за спиной, и по характерным звукам с облегчением поняла, что заправлялся. Вжикнула молния.
— Что-то не помню ваших имен, — звучал недоверчиво голос мужа и уже в следующий миг в спину уперлось острие. Нервно сглотнула — коготь больно надрезал кожу.
— Братья! Чук и Гек, — нетерпеливо пояснил мрачный и опасливо кинул взгляд через плечо. — Бл**, че за допрос?! Мы не твои рабы, су'". Ради непонятной миссии носились по лесу, примчались предупредить, а ты…
— Да пошел он нах***! — Глядя друг на друга не то спорили, не то переговаривались братья.
— Угу, — рьяно кивнул долговязый.