Фарамунд
Шрифт:
С серого неба посыпался легкий снежок. Тревор то и дело поднимался на башню, но первыми всадников заметили дозорные. Тревор и Редьярд тут же вскочили на коней и понеслись за ворота, стараясь встретить Фарамунда вне крепости.
Брунгильда подошла к окну, когда внизу во внутреннем дворе застучали копыта, послышались сильные мужские голоса. Всадники соскакивали с коней, осматривались хозяйски. Все они отличались от мужчин бурга, как соколы отличаются от простых уток: в движениях сквозит сила и жестокость, взгляды прицельные, чуть охрипшие голоса звучат громко
Она словно воочию увидела, как падают под их страшными ударами враги, как шагают по трупам, в руке окровавленный меч, а глаза жадно ищут нового противника. Особое внимание привлек всадник, который единственный был в легкой кольчуге поверх вязаной рубашки, в то время как остальные воины двигались в тяжелых железных латах. Похоже, он очень полагался на силу и скорость своего длинного меча.
Выше других мужчин своей отборной дружины, шире в плечах, он выглядел сильным и свирепым, а под блестящей вязью кольчуги скрывались могучие мышцы, крепость которых она уже мысленно сравнила с гранитной плитой.
Неизвестно почему, но ярость пробудилась с такой неожиданной силой, что она сама оцепенела. Ведь после слов Тревора уже смирилась со своей участью. Признала его правоту, готова идти даже за того старика, у которого на востоке огромные земли и хорошая конница. Почти безропотно согласилась идти за неведомого Фарамунда, вожака самой большой разбойничьей шайки...
Но сейчас неизвестно почему кровь снова вскипела от возмущения. Нет, она не позволит распоряжаться собой, как бессловесной овцой!
За спиной послышался перестук деревянных башмаков. Клотильда взбежала возбужденная, запыхавшаяся.
— Здравствуй, госпожа, — выпалила она. — Уф, я так бежала!.. Лестница такая крутая...
— Клотильда, — безучастно сказала Брунгильда. — Ты же в людской...
— Лучше я буду помогать вам, госпожа. И служить, как помогала и служила нашей бедной госпоже Лютеции. Вам же осваиваться на новом месте! Лучше я вам заранее расскажу о самом рексе, познакомлю с привычками и обычаями франков.
Брунгильда сказала с чувством:
— Добрый дядя Тревор! После Лютеции у него только я осталась из всей родни... Клотильда, иди сюда к окну. Видишь всадников? Расскажи кто из них кто? И кто этот герой в кольчуге?
Клотильда на миг прильнула к окошку, тут же отпрянула, уступая место госпоже. Брови ее удивленно взлетели на середину лба.
— Это и есть сам Фарамунд.
— Фарамунд... — пробормотала Брунгильда ошарашено.
Могущественный вожак разбойников, а теперь уже конунг, не выслал вперед, как водится, передовой отряд легких конников, чтобы успели известить о его прибытии, чтобы подготовили комнаты, места для коней, накрыли столы! Вместо того чтобы прибыть позже, в сопровождении пышной свиты, в богатой повозке, которую будут тащить десяток дорогих коней, он явился в грязи и пыли, спеша поглазеть на нее, раздеть взглядом, осквернить в своих похотливых видениях... Мерзавец! Это оскорбительно. Это оскорбительно!
Ее колени начали вздрагивать. Она напрягла все тело, вскинула голову. Глаза блеснули
Дверь распахнулась, быстро вошел Тревор. Глаза его сияли, длинные усы воинственно приподнялись. Он заявил громко и торжественно:
— Благородная Брунгильда! Доблестный рекс Фарамунд прибыл!
Я вижу, что прибыл, едва не вырвалось у нее. Все равно он разбойник, а не рекс. И прибыл как простой разбойник. Неужели не понимает, что в таком виде он наносит ей оскорбление, наносит урон ее высокородной чести?
Фарамунд видел в глазах Тревора радость и смущение одновременно. Все-таки это была его крепость, которую он подарил без всякий коммендаций Лютеции. Но Лютеции нет, а они вроде бы теперь распоряжаться не вправе...
С другой стороны, его удалось уговорить взять под защиту младшую сестру Лютеции. И хотя ей не дарил Люнеус, но как-то само собой считалось, что ныне здесь хозяйничают Тревор с Редьярдом. Но это, пока Фарамунд не прибыл лично.
Вытряхнув дорожную пыль, он позволил себя обтереть мокрыми полотенцами, спустился в главный зал.
Девушка медленно сходила по ступенькам, ее фигурка была натянута как тетива лука, взгляд смотрел прямо перед собой. По телу Фарамунда пробежала дрожь. К нему в зал сходила Лютеция, юная и чистая, даже в том же платье, в каком ехала тогда в повозке!.. Нет, это платье богаче, просто тот же голубой цвет, тот же крой...
Она ощутила его жгучий взор, слегка повернула голову. Он снова вздрогнул. Те же удивительно чистые синие глаза, та же гордая приподнятость скул, детская припухлость щек, но слегка выдвинутый подбородок, что придавал ей вид решительный и упрямый.
Он поднялся, ждал. Сбоку тихонько ахнул Вехульд, глаза военачальника были ошалелые как у лося весной. Громыхало перестал сопеть, подтянул живот. С его языка едва не сорвалось имя Лютеции.
Наступила короткая пауза, которая всем показалась бесконечной. Тревор спускался за Брунгильдой следом, во все глаза смотрел, какое впечатление она произведет, рот расплылся до ушей. Брунгильда чуть повела глазом, опаздывает дядя, наклонила голову, серебристый голосок мелодично прозвучал в чистом воздухе:
— Благородный Тревор, это и есть тот страшный рекс, от имени которого женщины падают в обморок? А у беременных случаются выкидыши?
Тревор закашлялся, девушка не должна первой заговаривать с мужчинами, это ущерб ее достоинству, проговорил уже торопливо, смущенно:
— Дорогая Брунгильда, позволь представить тебе доблестного Фарамунда, владетельного господина земель по всему берегу Рейна и до берегов Сены!
Ее ресницы длинные, густые и томно изогнуты, но из-под них смотрят синие глаза... уже не как небо, а как искрящийся на солнце лед. Брунгильда выпрямилась, смотрела надменно, и хотя Фарамунд был выше, он чувствовал, как холодный взгляд высокомерно скользнул поверх его головы, едва-едва задев волосы, как пролетающая над грязным болотом птица задеваем кончиком крыла мшистую кочку.