Фашистская Европа
Шрифт:
«Битва на Кейбл-стрит», как ее прозвали в прессе, ознаменовала закат британских фашистов. Она стала отличным поводом для закручивания гаек против фашистов. В ноябре 1936 г. парламент принял «Закон об общественном порядке». Запрещалось ношение партийной формы, расширялись полномочия полиции. Теперь она сама отменяла или переносила митинги, демонстрации. Из партии Мосли снова уходили активисты, она теряла спонсоров, пришлось сократить число оплачиваемых сотрудников.
И все-таки «Британский союз фашистов и национал-социалистов» не запретили. Против него не возбуждали масштабных судебных преследований, хотя могли бы, например, раскрутить обвинения в антисемитизме. А чего стоили скандалы с избиениями оппонентов в «Олимпии»!
Можно высказать и предполагаемый ответ. Взбалмошный, но недалекий Мосли не был опасен для британской элиты и государственной системы. А партию создать ему помогли. Поддержали, подпитали из «закулисы». Потому что его партия позволяла дискредитировать перед англичанами сам фашизм. Вот он какой, смотрите. Имеет ли смысл ли им увлекаться? А с другой стороны, через окружение Мосли британские спецслужбы протянули нити к Гитлеру. Подсказывали, что в Англии у него много друзей. За Англию нацисты могут не беспокоиться, она в спину не ударит. Возможно, даже станет союзницей. Это было одним звеном из разветвленных операций по подталкиванию Гитлера на восток…
6. Болгария
После отставки правительства Александра Цанкова, сумевшего навести кое-какой порядок в Болгарии, царь Борис III сохранил политическую ориентацию на Италию. Она оставалась единственной державой, от которой болгары могли ожидать реального покровительства. Царь лелеял и собственные сокровенные планы – вдруг со временем получится расквитаться за поражение в Мировой войне, отобрать у Югославии и Румынии отнятые земли, а то и округлить их. Из этих соображений в Софии по-прежнему давали пристанище фашистским структурам Внутренней Македонской революционной организации (ВМРО) Михайлова. Ну а альянс с Италией Борис III закрепил браком: женился на дочери короля Виктора Эммануила Джованне. Как полагалось болгарской царице, она перешла в православие, стала Иоанной.
Но передача власти либеральному крылу «Демократического сговора» принесла Болгарии далеко не лучшие последствия. Снова ширились коррупция, злоупотребления. Прежний премьер-министр Цанков теперь возглавил парламентскую оппозицию, выпускал газету «Лыч», доказывая необходимость сильной власти. Правда, теперь значительными полномочиями располагал царь. Многие связывали с ним надежды на улучшение. Монархистами была значительная часть офицеров, они вообще мечтали об установлении православного царства – примерно такого же, как погибшая Россия.
Хотя мечтатели забывали – в Болгарии цари были пришлыми. После ее освобождения от турок вмешалось международное сообщество и возвело на престол германскую династию. Полное имя царя звучало так: Борис Клемент Роберт Мария Пий Луи Станислав Ксавие Саксен-Кобург-Готский. Но происхождение себе мы не выбираем. Другое дело, что Борис меньше всего соответствовал идеалу «царя-батюшки». Он страдал алкоголизмом и всевозможными комплексами, был коварным и мстительным. А духовником и наперсником царя стал сектант Любомир Лулчев.
Один из болгарских священников, Петр Дынов, поездил по Америке, пообщался с местными оккультными кружками и совершенно перековался. Объявил, будто ему были видения, голоса, и на него возложена высшая миссия, «формирование новой культуры и расы», основал «Всемирное белое братство». Дынов внушал последователям, будто он сам светится: «нет такого человека в Болгарии, который светил бы сильнее меня»; сектанты заговорили о нем как о «воплощении Христа». В подобную веру Лулчев вовлек Бориса III, при дворе кучковались «дыновисты», они становились советниками царя. Кстати, царица Иоанна Лулчева невзлюбила, просила удалить от двора. Когда
Великая Депрессия добавила грязи в это болото. По болгарской экономике и финансам она ударила очень круто. На кризис отлично списывалось воровство. Испарялись деньги, выделенные на социальные, военные, хозяйственные программы. А положение народа ухудшалось, цены задирались. Этим воспользовались левые силы. Приходили в себя после разгромов аграрии, социал-демократы, коммунисты, объединились вокруг Демократической партии Мушанова в «Народный блок».
На выборах 1931 г. «Демократический сговор» потерпел сокрушительное поражение. В правительство дорвались новые люди и партии. Расхватывали теплые места, расставляли чиновников – совершенно некомпетентных. Зато «своих». И вдобавок спешивших воспользоваться доставшимся положением, обогатиться. Нетрудно понять, что экономическое положение совсем не улучшилось. Однако новый премьер-министр Мушанов нацелился на дальнейшее «углубление демократии», даже предоставил Софию для съезда Международного Согласия радикальных и демократических партий. Скатыванием влево не преминули воспользоваться коммунисты. Возобновили подготовку к атаке на власть.
Но безобразия и нарастающая опасность революции опять всколыхнуло правые круги. Стала оживать распущенная «Военная лига», ее возглавляли монархически настроенные генерал Златев и полковник Велчев. Один из активистов лиги, отставной подполковник и депутат парламента Кимон Георгиев, создал собственную организацию «Звено», хотя и с прежними соратниками сохранял тесную связь. К ним примыкал также монархический «Союз болгарских национальных легионов» полковника Лукова.
В Болгарии возникли и организации явно фашистского типа. Это была «Национале Задруга Фашисти» Стальского – как видно из названия, она ориентировалась на итальянские образцы. Другая ориентировалась на германские – Болгарская национал-социалистическая рабочая партия Кунцева. Хотя обе эти группировки не имели серьезной опоры и оставались малочисленными. Идеологом фашизма стал историк и социолог полковник Дурвингов, в 1932 г. он издал книгу «Дух истории болгарской нации». Исследовал и воспевал древнюю «болгарскую национальную суть», рассуждал об «исконных» болгарских землях – ведь в VIII–IX в. в состав Болгарского царства входили территории Румынии, Сербии, Албании, Македонии, Хорватии, значительная часть Греции, Венгрии, Молдавии.
Но Дурвингов наряду с националистическими теориями доказывал необходимость национализировать землю и раздать крестьянам. Это оттолкнуло от него фашистов из числа буржуазии, интеллигенции, офицерства – в Болгарии большинство из них происходило из семей зажиточных землевладельцев. Лидером крайне правых снова стал Александр Цанков. В 1932 г. он начал организовывать «Национальное социальное движение». На него обрушилась ругань с разных сторон. Демократы обвиняли его в фашизме, припоминали массовые расправы над противниками в 1923 и 1925 гг. Мелкие группировки Стальского и Кунцева, наоборот, шумели, что он масон, либерал и «ненастоящий» фашист.
Тем не менее за Цанковым были конкретные дела, политический авторитет: в Болгарии помнили, как он вытаскивал страну из революционного хаоса. В его пользу сказался и успех Гитлера в Германии. Еще до победы нацистов Цанков высказывался за сближение с ними и теперь указывал, что с немцами надо заключить союз. Это соответствовало убеждениям многих высокопоставленных политиков, армейских чинов, интеллигенции. Они помнили, как в Мировой войне сражались заодно с немцами. Кто же еще поможет переиграть результаты войны, если не немцы?