Фашистские шпионы(Сборник)
Шрифт:
Вымерло село. Молчанием и настороженными взглядами встречали колхозники оккупантов. А по вечерам только крик насилуемой женщины оглашал село да щелкал мотоцикл с коляской, полной награбленного добра.
Но вот по площади мимо церкви и торгового дома своих родителей пробежал человек в потертой каракулевой шапчонке, в стареньком пальто с поднятым воротником. Просеменил по крылечку здания немецкой комендатуры и волчком ввертелся в дом.
Сын и внук торговцев понравился подвыпившему немецкому обер-лейтенанту. Особенно понравились немецкому «хозяину» рабские потуги посетителя выловить в своей отравленной алкоголем памяти исковерканные немецкие слова и сложить
— Вы будете староста, — сказал обер-лейтенант.
Так началось их «сотрудничество». Лейтенант приказывал, староста исполнял. Высунув язык, он бегал по селу в поисках единомышленников. Их не было. Тогда он вспомнил имена пары жалких трусов и включил их в магистрат.
В первый же вечер новоиспеченный староста организовал охрану «порядка». Так требовал обер-лейтенант: «Чтобы не было пожаров, чтобы не появлялись партизаны». Но в первую же ночь появились партизаны и была сожжена аптека, в которой гнездился предатель. Староста умел угождать. Недаром у него, как он говорит, «торговая закваска». Он подсказал: «Надо припугнуть». Обер-лейтенант остался доволен: «такой случай». И вот на улицу вырвалась группа пьяных палачей с автоматами. Завидев мальчугана, коловшего дрова, они потащили его в строй. В строю уже стоял сорокалетний колхозник, несший воду домой. Тут же на улице валялись брошенные ведра. Так набрали десять ни в чем неповинных людей.
Самому младшему не было еще и семнадцати лет, самому старшему — 40. Их повели за дома, к большой воронке от авиационной бомбы, с профессиональным хладнокровием расстреляли из автоматов и свалили в яму. Среди бела дня. А вечером староста объявил, что «в следующий раз будут расстреляны 20 человек, затем 30 и так далее».
Обер-лейтенант повеселел. Еще тише стало в селе. И не знал обер-лейтенант, что кроется за этой тишиной.
Домой приполз 17-летний Коля Макаров. Раненый в предплечье, он уцелел и рассказал людям правду о расстреле. Правда эта по невидимым нитям проникла в лес, где в чаще меж вековыми деревьями засели партизаны. Они готовили новые сюрпризы немцам и их холопу.
А холоп лез из кожи вон. Из банка в комендатуру перекочевали канцелярские принадлежности, из промысловой артели — керосин, из леспромхоза — доски, из колхозных амбаров — хлеб, из домов колхозников — снедь. Холоп уже сам пытался обжиться. Он переехал из ближнего села, куда бежал от бомбардировки, в «центр». Он мечтал об отдельном домике, корове и вывеске «Наследники Мочалова». Но мечты остались мечтами. У канала шел бой, близились его раскаты, и вот запылал в селе немецкий госпиталь. Убегая, фашисты не успели забрать своих раненых и сожгли их живьем, с жестокостью истинных каннибалов — подперев двери госпитали крепкими оглоблями, поджигая сразу со всех углов. Запах жареного мяса разнесся по селу. Горели дома, горели брошенные фашистами машины, горели танки. В село вестником победы ворвался молодой лейтенант с группой автоматчиков.
Никто не знает его фамилии, но пройдите по Рогачеву — и сколько хороших рассказов вы услышите об этом мужественном человеке. Он прошел село с восточного его края до западного, гранатой и хлесткой автоматной очередью выбивая захватчиков из домов и подвалов.
Трупы врагов устилали обочины дорог. Обер-лейтенант успел все же бежать, но холопу этого сделать не удалось. Его хотели растерзать на месте, но потом привели в НКВД. И вот он сидит перед следователем — неудавшийся городской голова, законченный предатель. Не сидит — извивается, блудит, лжет. На прямо поставленные вопросы пытается отвечать витиевато, заходя откуда-то издалека, с оговорочками, вводными словами. А сквозь эту паутину слов и оговорок глядит предатель, надеявшийся получить кость с хозяйского стола. Он мечтал о том, что сыновья его когда-нибудь повесят на доме вывеску «Наследники Петра Ивановича Моча лова». Не вышло!..
Н. Альперт
Военюрист 3 ранга
Князь Скалон
Автомобиль остановился у опушки леса. Озираясь по сторонам, из машины вышел пожилой человек. На нем был потрепанный пиджак и заплатанные брюки. Весь его внешний вид говорил о перенесенных мытарствах, ночевках под открытым небом и долгом пути. Вызывали удивление только ботинки — яркорыжие, на толстой каучуковой подошве.
Человек отошел на несколько шагов от машины. Вслед ему раздались какие-то немецкие слова. Путник помахал рукой и, еще раз посмотрев по сторонам, выбрал направление и решительно зашагал.
Еще несколько минут, и человек исчез во мгле осеннего молочного тумана, окутавшего землю.
На следующее утро в контору одного из совхозов Ч-го района Ленинградской области вошел человек, который назвал себя бухгалтером из совхоза «Красный Октябрь», что под Псковом. Он рассказал, что с трудом вырвался из вражеского окружения, описывал зверства немецких разбойников, горько жаловался на извергов, которые сожгли его дом в совхозном поселке. Со слезами на глазах бухгалтер повествовал о том, что вчера от бомб фашистских стервятников погибли его жена и сын.
Потом он умолк и, утирая слезы, посматривал поверх своих очков на собеседников. Кто-то предложил накормить пришельца и приютить его в совхозе. Бухгалтер остался ночевать в общежитии. Утром он, как бы невзначай, попросил взять его на работу.
Именно в то время, когда новый бухгалтер сдавал в контору совхоза свою трудовую книжку, следователь читал заявление.
Агроном Г. заявил, что ночью он явственно слышал немецкие слова, которые сквозь сон произносил его сосед по койке в общежитии совхоза. Что говорил сосед — он не понимал, но личность его вызывает у него серьезные подозрения.
Этим соседом агронома Г., как оказалось, был новый бухгалтер совхоза.
Через несколько часов следователь установил, что документы нового бухгалтера и отзывы о его работе в совхозе «Красный Октябрь» — подложные.
— Что ж! Не вышло, — медленно, выдавливая из себя слова, давал показания «бухгалтер».
Арестованный имел документы на имя Скалкина, но в действительности это был Скалон-Безобразов, имение которого находилось в семи километрах от древнего русского города Новгорода…Это было давно. Прокучивая остатки наследства и изобретая все новые и новые способы выколачивания денег, князь проводил время за границей.
Он был не чист на руку, и это знали многие его партнеры и собутыльники. Но он был нужным человеком в этом паразитическом кругу.
Знакомство русского князя с немецкой полицией произошло незадолго до начала русско-германской войны. Утром 30 июня 1914 года «русский патриот» Скалон поставил свою подпись на агентурном формуляре одного из бюро германского военного министерства, согласившись выполнять все поручения и задания бюро.
Князю Скалону была присвоена кличка «Номер 07» и в виде аванса ему вручили приличную сумму денег.