Фата-Моргана 9 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
Он подсчитал последние потные монетки.
— Все, детишки.
Торговец выключил мерцающий дисплей, псионическую музыку и сложил ларек. Дети побежали в здание школы, а он пошел прочь.
Когда он подошел к таверне на холме, она была открыта. Запах алкоголя разбудил жажду, столь сильную, что все тело дрожало. Он собирался выложить на стойку деньги, но его внимание привлекла местная музыка.
Грубые, слишком сильные и странно невыразительные звуки, пилили по нервам. Он хмуро повернулся к громоздкому аппарату, из которого рвались эти звуки, недоумевая, почему они такие мертвые. С
Неужели эти люди игнорировали псионику? Казалось немыслимым, что кто-либо, даже относящийся к неконтактным мирам, откажется от знания, являющегося основой наук. Но теперь, задумавшись над этим, он не мог вспомнить ни одного виденного здесь псионического прибора. Ладно, бармен должен знать об этом.
— Ну, мистер, что желаете?
— Скажите, — хрипло прошептал торговец, — у вас в школах учат псионике?
Само изумление бармена было ответом, но торговец не смотрел на него. Он смотрел на свое отражение в зеркале за стойкой. Грубое узкое бескровное лицо. Скошенный подбородок. Блуждающие, пустые, воспаленные глаза. И огромный кривой нос.
— Как? — переспросил бармен. — Как вы сказали?
Его голос куда-то уплыл. Если эти люди ничего не знают о псионике, все, что он ни скажет, будет против него. Могут найти флаер, и он не сможет улететь. Его накажут. Бледнея и слабея от ужаса, он бросил на стойку кучу монет.
— Виски! — выдохнул он. — На все!
Торговцу казалось, что бармен слишком долго считает деньги, но в конце концов он смог купить шесть бутылок. Он набил ими пустую сумку и вышел. Он перешел через мост и дошел наконец, сбив ноги и покрывшись пылью, до вершины холма, где оставил флаер.
Он всхлипнул, когда пробрался между деревьями и увидел пустое место среди валунов. Он решил, что флаер исчез, но повернувшись, заметил его надувной камуфляж. Он нашел псионический ключ и, содрогаясь от болезненной слабости, попытался спустить мембрану.
Ключ не работал.
Он попытался еще раз, но надувная ткань оставалась твердой, как настоящий замок. Как безумный, он бегал вокруг флаера, стараясь отпереть его. Напрасно. Флаер был заперт.
Он ничего не понимал, ему надо было выпить. Он хотел было подождать до того момента, когда окажется в безопасности на борту и настроит автопилот на следующий пункт назначения, но неожиданно на него навалилась такая усталость, озноб и безнадежность, что он был не в силах заниматься чем-либо без горячей поддержки алкоголя. Он не мог даже думать.
Торговец сгорбился, чтобы открыть сумку с бутылками виски, но ключ вновь отказал. И когда до него дошло, что случилось, ключ выскользнул из его пальцев. Псионические и нейтронные схемы редко выходили из строя сами, но их могли испортить. Кто-то с карантинной станции нашел флаер.
Поддавшись панике, испытывая тошноту, он попытался бежать. Он швырнул сумку и в безрассудстве бросился в незнакомый лес. Но, не зная дороги, он бежал по кругу и в конце концов, шатаясь, вышел к тому же валуну, на вершину холма. Его голова пылала, тряслись руки и ноги.
Он слабо царапал упругую мембрану, безнадежно стараясь разорвать ее кровоточащими пальцами. Неожиданно сзади раздались твердые шаги, он повернулся и увидел спокойное, загорелое лицо констебля Джада Хэнкинса.
— Ладно, констебль. — Ничего не соображая, торговец прислонился к мембране, болезненно усмехаясь и радуясь, что это не карантинный инспектор. Псионическии переводчик не сразу сработал, пришлось нащупать его под одеждой и отрегулировать. — Сдаюсь, — тупо бормотал он. — Я пойду с вами.
Его сотрясал холод, горло болело, так что он с трудом говорил.
— Я готов поселиться здесь, только оставьте в покое мой нос.
Было что-то еще, что-то, о чем он должен был сообщить, но в ушах шумело, ныли кости, и он еле стоял. Ему было слишком плохо, чтобы еще помнить о чем-либо. Но он все-таки вспомнил.
— Игрушки, — прохрипел он. — Они опасны!
— Уже нет, — коротко произнес верзила. — Для предотвращения несчастных случаев мы распространили на всю зону замедлитель псионических и нейтронных реакций, а потом я позаимствовал облик констебля Хэнкинса, чтобы забрать игрушки.
— Вы… — тупо бормотал торговец. — Вы…
— Инспектор с карантинной станции. — Офицер сверкнул псионическим значком. — Мы засекли вас еще до приземления и отложили арест, чтоб убедиться, что у вас нет сообщников.
Торговец был слишком измучен, чтобы удивляться.
— Вы поймали меня, — слабо лепетал он. — Давайте, можете меня полностью перекраивать.
— Слишком поздно, — суровый мужчина нетерпеливо выпрямился. — Все вы, нарушители, одинаковы! Всегда забываете, что контакт — это дорога с двусторонним движением. Не можете понять, что Соглашение существует для вашей же защиты!
Торговец затряс гудящей головой.
— Вы не прошли обработку в нашей клинике на станции, ворчал инспектор. — Я заметил, у вас даже аптечки нет. Готов держать пари, вы приземлились среди этих людей, настолько примитивных, что болезнетворные микроорганизмы спокойно размножаются среди них, не имея никакой защиты!
— Клиника? — Это было единственное слово, которое он понял. — Делайте, что хотите, — прошипел он. — Но я хотел бы сохранить свой нос.
— У вас сейчас более серьезные проблемы, — произнес инспектор, с жалостью глядя на него. — Думаю, наши предки, как и местные жители, обладали природным иммунитетом, но я бы дня не прожил, не получив иммунитета от тысяч вирусов и микробов. Вы уже их подхватили.
Торговец шмыгал носом, болезненно косясь на солнечный свет.
— Но они были в полном порядке, — тупо протестовал он. У ребенка было что-то, называемое простудой, но женщина говорила, что это не опасно.
— Для нее, — пояснил инспектор. — Не более чем атомные бомбы для вас.
Потрясенный торговец покачнулся и упал.
Перевод с англ. Ю. Беловой
М. Гонт Гаррисон
МЕТАМОРФОЗЫ ЛАМИИ