Фату-Хива. Возврат к природе
Шрифт:
Часть ночи ушла у нас на то, чтобы составить словарик. При первой встрече на берегу мы обошлись улыбками и смехом, но, чтобы продвинуться дальше, надо было знать хотя бы несколько слов. У меня был заранее подготовлен длинный список самых нужных слов на норвежском языке, теперь я перевел его на французский, а Вилли — на полинезийский. Отличие от таитянского диалекта бросилось в глаза с первой же фразы. На Таити «добрый день» — «иа ора на», здесь же говорили «каоха». Местная речь не изобиловала согласными, и нам нелегко было различать слова:
нет — аоэ они — ауа я — оао два — эуа ты — оэ кто — оаи он — она дождь — эуа
Или такие названия, как Оау и Уиа. «Хорошо» — панхаканахау, «плохо» — аоэхаканахау. Полинезийский язык назывался словом, которое в буквальном переводе означало «человечий язык», — пережиток той давней поры, когда предки принимали белых пришельцев за богов.
Полинезийские слова продолжали звучать в моих ушах вместе с комариным писком, когда мы улеглись спать под защитой большого полога. С берега доносились мерные громовые раскаты, прибой напоминал нам, что мы находимся на уединенном южноморском острове вдалеке от нашего собственного мира.
Когда господь изгнал Адама и Еву из Эдема, они, наверно, испытывали чувства, прямо противоположные тем, которые обуревали нас, когда мы на рассвете следующего дня отправились вверх по зеленой долине Омоа. Они покинули рай, мы вступили в него. Вместе с маркизской кукушкой другие яркие тропические птицы устроили утренний концерт. Насыщенный лесными ароматами сам воздух казался зеленым. Что бы ни ожидало нас впереди, в эти минуты мы словно вступили в цветущий потерянный рай. Никаких оград, никаких стражей — приходи и владей. Это был словно дивный сон.
Старая королевская тропа вела нас в глубь острова. Деревня осталась позади. Устремленный к небу красный зубчатый гребень в верховьях долины пропал из виду, как только полог леса сомкнулся у нас над головой. Напоминающие огромный папоротник молодые кокосовые пальмы уступили место могучим деревьям с бородатыми от висячих лиан и паразитирующих растений мшистыми ветвями. Лишь кое-где солнечные зайчики пробивались сквозь листву верхнего яруса, которая кишела пищащими, кричащими, скрипящими тварями. Жизнь била ключом, хотя наши глаза видели только порхающих пичуг и бабочек да улепетывающих с тропы ящериц и жуков. Нам не терпелось поскорее углубиться в густые, всепоглощающие дебри, уйти подальше от всяческих болезней, вызванных полным пренебрежением гигиеной.
Выходя из деревни, мы помахали ее жителям. Они помахали в ответ, крикнули «каоха» и что-то еще, непонятное.
— Добрый день, — отозвались мы на их языке. — Хорошо, хорошо, добрый день.
И все вместе засмеялись. Несмотря на болезни, островитяне производили впечатление веселых и довольных людей, а ведь некоторые из них с трудом передвигали толстые, как бревно, ноги. Слоновая болезнь проникла на остров, когда белые, сами того не зная, завезли комаров.
Последними нам помахали несколько женщин. Не раздеваясь, они вошли по пояс в мутную реку и мылись, между тем как другие ниже по течению набирали питьевую воду в калебасы. Такие понятия, как гигиена и инфекция, были незнакомы жителям Фату-Хивы.
Выше деревни вода в реке была совершенно чистая, без мути. Тропа следовала вдоль берега, местами пересекая гладкий камень, местами вгрызаясь в ржаво-коричневую почву. Поначалу широкая, расчищенная от наступающей со всех сторон зелени, она дальше заметно сужалась, и нам все чаще приходилось пускать в ход длинный мачете. Вилли послал с нами проводником своего родича Иоане, который обещал показать хорошее место — площадку, где жил последний король острова 2 .
2
2
Прапрабабка Иоане была последней королевой перед тем, как остров аннексировали французы. По ее линии Иоане унаследовал ту часть острова, куда мы теперь направлялись. Вилли рассказал нам, что, хотя в глубине долины все жители вымерли, на острове не найдется клочка, который не принадлежал бы кому-нибудь из фатухивцев. Земля поделена между родами и переходит из поколения в поколение, и, каким бы запущенным ни выглядел тот или иной участок леса, худо будет тому, кто возьмет хоть один банан на чужой земле. Увидят — о краже тотчас станет известно деревенскому старосте.
Там, где речка сузилась в стремительный ручей, тропа и вовсе пропала. Мы простились с ручьем, пересекли груды камней и полезли вверх по склону, продираясь сквозь густой подлесок между исполинскими деревьями. В зарослях тут и там укрылись поросшие мхом следы каменной кладки. Искусственные террасы… И всюду было видно, как упорно сопротивляются садовые деревья наступающим лесным великанам. Стены из многотонных глыб были взломаны искривленными корнями, питавшими стволы такой толщины, что втроем не обхватить.
Наконец Иоане остановился. Из-под мшистых камней перед нами пробивался чистый, холодный родник; рядом простерлась мощеная площадка, покрытая такой густой и высокой порослью, что не только долину, но вообще кругом ничего не было видно. Королевская терраса, здесь жила последняя королева. Не очень-то приветливое место, но мы разглядели в чаще стволы кокосовых пальм и хлебного дерева, огромные листья банана и на редкость большое лимонное дерево, которому множество золотистых плодов придавало сходство с рождественской елкой.
Если это место было облюбовано королевским родом, вряд ли мы найдем что-нибудь лучше! Мы дали понять Иоане, что останемся здесь; он весело попрощался и исчез в дебрях. С Вилли у нас было договорено, что мы арендуем принадлежащую Иоане часть долины, с правом расчищать и строить, а также собирать все потребные нам фрукты и орехи. Плата невысокая — столько, сколько в Европе стоил чемодан. Сверх того, мы уплатили налог старосте, тоже сущие пустяки.
Для первой ночевки мы захватили маленькую палатку, нечто вроде просторного мешка с молнией, и еще до захода солнца я расчистил для нее площадку под сплошным лиственным пологом. Когда спустилась ночь, мы в последний раз воспользовались спичками. Будем беречь угли, присыпая их золой, а если потухнут, разведем огонь трением, используя ветки гибискуса. На ужин Лив испекла несколько бананов феи и — впервые — хлебный плод величиной с детскую голову. Счастливые, как дети, мы заползли в маленькую палатку. В этом раю не было даже змея, если не считать комаров.