Фатум
Шрифт:
Зеленные островки росли с умопомрачительной скоростью, не уступая в ней ни образованию гор, ни разливу моря, а может быть, даже опережая их. Вскоре, заняв весь прибрежный участок, молодая поросль устремилась в горы, окутывая их подножия и земляные склоны различными оттенками. И вот Игорь увидел, как сквозь зеленное море устремились в высоту увеличивающиеся в размерах пышные шапки. И до слуха парня донесся еле уловимый шелест листвы.
Деревья различных форм и размеров, кроны которых изменялись от вытянутых и пирамидальных до ярусных и зонтичных. Огромное разнообразие цветов и оттенков. Листва одних деревьев была ярко зеленная, и тут же рядом колыхались на ветру абсолютно белые кроны. Вот красное раскидистое дерево неожиданно передумало быть красным и стало лилово-синим. Некоторые деревья вместе с листвой были украшены разнообразными цветами: желтыми, синими, зеленными, красными, белыми.
Часть деревьев была относительно малого размера, а соседствовали с ними гиганты, которые достигали, по мнению Игоря, и сто, и двести метров в высоту. А под их кронами и на их ветвях находили место для жизни другие их собратья меньшего размера. И все это великолепие не было ни грамма похоже на привычную Земную растительность. Только в расщелине на склоне скалы приютилось более или менее похожее на родную сосенку деревце.
Теперь Игорь не сомневался в реальности этого мира. Он даже не удивился, а наоборот, воспринял как должное тот момент, когда рядом с ним на отполированный гранит опустилась небольшая птица с хищно загнутым клювом. И если голубь на Ноев ковчег принес в клюве веточку со свежим масличным листом, то эта птаха держала в когтях ярко оранжевого грызуна. Видимо броский цвет и стал причиной гибели зверька, уж очень заметно.
Жизнь закипела в раскинувшихся между скал лесах. Слышался рев не видимых под кронами гигантов. А в том, что это именно гиганты, Игорь не сомневался. Не могло маленькое животное издавать такие оглушительные звуки. Им вторили разнообразные переливы пенья птиц, летающих над разноцветными кронами деревьев. Под розовыми облаками кружили их хищные собратья, то и дело пикирующие вертикально вниз и разбивающиеся о зелень окружающую скалы, для того что бы затем вновь взлететь в вышину, неся в когтях какую-нибудь добычу. Слышались звуки боев, где самцы доказывали друг другу право на самку, а те звали победителей одним им понятными песнями. И не обходилось без звуков боли. То тут, то там издавало предсмертный хрип или стон какое-нибудь животное, которому не посчастливилось дожить до вечера. И вслед за ними раздавались рычание или вой хищника, обеспечившего себя едой на некоторый срок.
Мир под ногами Игоря сначала мертвый и однотонный стал цветным от жизни. Он пел и кричал миллионами голосов, радовался жизни, взрывая ее своим обилием и разнообразием. Этот мир жил.
Чистый горный воздух, свежий и душистый. Игорь дышал им и не мог надышаться, упивался красотой и разнообразием развернувшегося под ногами мира. Слушал песни ветра, встречая его грудью, и наслаждался великолепными перепевами птиц, закрывал глаза и представлял, что находится в раю.
"Стоп. А может, я уже и в самом деле умер, там в поезде. И сейчас действительно попал в загробный мир. Может это и в правду рай?". От такой мысли Игорю стало немного не по себе. "Что, если меня уже нет?". Даже в голове помутилось. Парень отступил назад, и чуть не потерял равновесие. Балансируя на уступе, чтобы не упасть, он еще немного попятился к раю и все-таки устоял на ногах. Покрывшись потом, он наконец-то пришел в себя.
«Где я? Что это за место? Сколько я уже здесь? Может быть я в коме, а все это лишь мерещится мне? Или я все-таки в раю?»
Игорь закрутился на месте, пытаясь найти в окружающем его изобилии животного и растительного мира хоть какие-нибудь признаки цивилизации. Может дым где идет от костра, или мост перекинут между двух скал. Но ничего не было. Дикий мир: море, лес, горы, расщелина. Взгляд Игоря заскользил по вьющемуся разлому на востоке и замер. Такое Игорь увидеть не ожидал, да и не припомнил, чтобы замечал нечто подобное раньше.
Соединяя собой сразу несколько гор и часть расщелины, от самого подножия и чуть ли не до неба, сиял огромный прозрачный купол. Похожий на гигантский мыльный пузырь он, вероятно, был необычайно прочный. На одном из его склонов, Игорь явно видел чью-то фигуру. Хоть да нею было и далеко, но парень различал у существа и руки, и ноги, и голову, и даже заметил на нем некую одежду очень смахивающую на скафандр.
"Вот тебе и цивилизация. Люди. Только вот как до них добраться?"
А в самом куполе, разделенном на несколько ярусов, красовался чудный город или, по крайней мере, Игорю хотелось так думать. Город был похож на соты в улье. Все ярусы были поделены на равные шестигранники. И лишь верхний из них, выше которого был лишь купол, представлял собой нечто похожее на парк. Аллеи, закольцованные между собой, делили ярус на три части. Различие представлялось Игорю лишь в цветах этих алей. Центральная была синяя, справа располагалась красная, а с лева находилась желтая аллея. Как ни страной этот якобы город был пуст за исключением фигуры на склоне.
Игорь всматривался в творение явно нечеловеческих рук, но увидеть что-то большее не мог.
День между тем подходил к концу. Солнце, описав дугу по небосклону, опустилось к морю, озарив весь мир бардовым закатом. И, толи отражаясь в воде, свет искажался, толи розовая атмосфера влияла на оттенки разлившегося по небу зарева, но цвет заката, как показалось Игорю, был более чем бордовый, он был кровавый.
Закатывающееся солнце окрасило море в жертвенно красный цвет, от которого Игоря пронял страх. Стало неуютно. Чувство тревоги наполнило парня. Он стоял на вершине скалы, ожидая приближение чего-то ужасного, приближения беды. Но время шло, мир засыпал, и ничего не происходило.
А под ногами расцветший всего за один день мир готовился к ночи. Птицы перестали кружить над деревьями, смолкли их песни. Голоса животных также утихли, выявляя уважение грядущей ночи. И лишь когда кровавый закат подошел к концу, тая в темноте, тишину окружающего мира разорвал пронзительный крик какого-то животного. Это было одновременно и уханье совы и визг поросенка. Ночь заявляла свои права на мир, и в лесу просыпались ночные животные, которые готовы были охотиться и убивать, рождаться и умирать, вслед за своими дневными собратьями. Жизнь продолжалось.
Озарив на прощание мир яркой вспышкой, расплывшейся по поверхности моря, солнце опустились в его глубину. Кровавое на исходе, оно запомнилось Игорю чувством страха и тяжелого ожидания чего-то ужасного. И вот настала ночь.
Купол над расщелиной озарился разноцветными красками, переливающимися от соты к соте, вибрируя и исчезая, оставляя на своем месте черные провалы. Это было похоже на большой трехмерный эквалайзер, движение и расцветка которого подчинялась какой-то музыке, неуловимой простому слуху. По поверхности самого купола сползали от вершины к низу, подергиваясь и извиваясь причудливыми формами, электрические всполохи, как искусственные молнии. Опускаясь на дно, они растворялись в земле, заставляя ее поверхность вблизи купола слегка люминесцировать. А там, где купол проходил через расщелину, бело-голубоватое свечение продолжало ползти в низ, освещая своими всполохами отвесные склоны разорванной земной тверди. Аллеи на последнем ярусе оставались такими же, как и были, лишь слегка прибавив в яркости, а может быть, Игорю это просто казалось.
И вот, затмевая сияние города-купола, на небе вновь появилась луна. И не было в ее свете белизны и чистоты, не было в ее движении плавности, спокойствия и постоянства. Не было того великолепия и притяжения, какое Игорь наблюдал накануне. Окруженное всполохами сгорающих в атмосфере осколков, небесное тело разваливалось на части. И по мере того, как отрывались от его поверхности огромные куски породы и камня, ночное светило меняло скорость и траекторию своего движения. Оно, то ускорялось, то замедлялось, ее вращение становилось неожиданно интенсивнее, а затем также быстро замедлялось. Озаряя небосклон огненными росчерками и постоянными взрывами, луна представляла собой просто огромный булыжник, который, кружа вокруг планеты, неминуемо приближался к ней. И в конечном итоге был вынужден упасть на ее поверхность.