Файл №620. Просто человек
Шрифт:
Крупные буквы призывали сделать бейсбол чистым и белым. Чуть ниже сияла нулями кругленькая сумма, которую борцы за чистоту предлагали за голову Джоша Эксли, нападающего «Серых».
Эксли едва взглянул на бумагу, зато гораздо внимательнее посмотрел в глаза полицейского. Дэйлс спокойно выдержал этот взгляд. Он был хорошим полицейским, любил свою работу и верил, что поступает правильно. Это ведь очень легко — ничего не бояться. Достаточно верить, что поступаешь правильно…
Старик в засаленном халате сутулился на диване, свесив перевитые узловатыми венами кисти рук между колен, и смотрел на фигурку
— Тогда он вдруг улыбнулся, — говорил он, словно бы самому себе. — Улыбнулся — и развел руками, сдаюсь, дескать. Это я тогда впервые его улыбку увидел. Здорово он умел улыбаться. И видно было сразу — вот свободный человек, который не трясется над всякими пустяками, не вгрызается в жизнь, пытаясь силой отобрать то, что ему, как он считает, положено, а просто живет и радуется каждому вдоху и выдоху, каждому шагу по этой земле. Я с тех пор таких, пожалуй, больше и не встречал…
Старик замолчал. Малдер не перебивал его. Чувство вины за то, что он без приглашения лезет в чужую душу, болезненно покусывало где-то в пустом желудке.
— А еще — я почему-то тогда сразу подумал, что теперь мы с ним — друзья. Бывает так иногда, знаешь человека всего ничего, но что-то происходит, какая-то искра между вами проскакивает, и уже понимаешь, что это — настоящий друг, каких судьба нечасто дарит. И слов не надо. Даже если он сразу после этого взгляда прыгнет в поезд, уедет на край света, и вы больше никогда не увидитесь, ты все равно знаешь, что у тебя есть друг в этом мире. Что ты не один. А бывает, годами знакомы, вроде и хороший парень, и положиться на него можно, а все равно не то…
Гостиница игроков команды «Серых» находилась до неприличия далеко от стадиона, приходилось два часа тащиться на автобусе, так что, пока ехали, стемнело. На юге темнеет рано.
— Сержант Дэйлс, а вы порядочный человек? — это тот балагур прицепился, игроки между собой звали его почему-то Пини.
— По мере сил…— откликнулся Дэйлс. Длинная дорога ведь всем надоедает, скучно.
— Тут вот ребята говорят, что судьи к нам будут благосклоннее, если мы вырядимся в такие формы, как у вас! — дружный смех поддержал весельчака.
— Да уж. И название смените. «Серые» — на «Иссиня-черные», — сдержанно подыграл Дэйлс.
Продолжение последовало не вполне уважительное — Пини немедленно завладел форменной шляпой полицейского, а взамен нахлобучил ему на голову свою и пошел кривляться…
Дэйлс не помнил, что его тогда разбудило. Словно толчок какой-то внутренней тревоги, у полицейских так бывает. А может, ухаб на дороге. Но весь автобус дружно похрапывал — уморились ребята. Он даже не сразу понял, где находится. А когда проснулся, спохватился, что он тут не просто так, а на работе. А человек, которого он должен охранять, спит двумя рядами дальше от кабины. «В следующий раз надо будет рядом садиться, — подумал он. — Или сзади. Хотя что могло в дороге-то случиться?» Он обернулся на сиденье, морщась от боли в затекших мышцах и отыскал глазами Эксли. Экс мирно дрых, подсунув под голову свернутую тючком куртку. Места в автобусе было навалом, расселись по одному, и Экс, как всякий нормальный человек, разумеется, расположился у окна. В черноте окон отражался слабо освещенный
Дэйлс мигом забыл о боли, вывернул шею, как только мог, и несколько секунд тупо таращился на эту ерунду: Экс каким был, таким и сидит, а в отражении — чепуха из детского комикса! Не зная толком, зачем, сержант вскочил, рванул, спотыкаясь в темноте, по проходу и стал тормошить человека с лицом Экса и отражением марсианина…
— Ты чего, Артур? — недоуменно зевнул Джош. — У тебя такой взгляд, как будто черного первый раз видишь.
Дэйлс очумело заморгал. Экс был нормальный. Как всегда. И отражение было нормальным. Обычное отражение не вовремя разбуженного человека. «Примерещилось, наверное,» — решил он тогда.
Вашингтон, округ Колумбия
Квартира Артура Дэйлса
Вторая половина дня
— Ловко придумано! — Малдер, забывшись, вскочил и заходил по комнате, перешагивая длинными ногами через груды старых журналов и прочего мусора, покрывавшие большую часть пола. — «Они уже здесь! Пришельцы у нас дома!»
Не присутствовавшая при этой беседе его напарница, Дэйна Скалли, неоднократно замечала, что, как только речь заходит о пришельцах, заговорах, клонах и прочих излюбленных его темах, Малдер из в общем-то тактичного и сдержанного, хорошо воспитанного молодого человека с оксфордским образованием, моментально превращается в форменного носорога, напористого и безапелляционного, словно вышибала в техасском кабаке самого низкого пошиба.
Вот и сейчас: куда, спрашивается, делось уважение и сочувствие к пожилому джентльмену, которое агент источал минуту назад?!
Однако вашингтонский Артур Дэйлс, в отличие от Дэйны Скалли, никогда не питал иллюзий на счет манер спецагента Малдера. Он не удостоил того даже взглядом — лишь вяло отмахнулся:
— Это не я придумал.
— Да чтобы я поверил, что Джош Эксли, великий из великих бейсболистов, — пришелец?! — возмущению Малдера не было предела. Истина вновь ускользала, на этот раз канула в недра старческого слабоумия.
— Они все пришельцы, — спокойно кивнул Дэйлс. — Все великие.
— И Малыш Рут пришелец? — саркастически усмехнулся Малдер.
— Да, — кивнул Дэйлс, словно речь шла о погоде в прошлый четверг.
— И Джонни Маджо?
Старик опять невозмутимо кивнул.
— И Вилли Нэйс??? — Малдер даже начал размахивать руками, что обычно было ему не свойственно. Поверить было невозможно. Совершенно невозможно. Не верить — немногим легче.
— Да, мистер Малдер.
— А Мэнтел? Копнер? Гибсон?
— Боб и Ликерк, — продолжил за него Дэйлс. — Да ни один из великих в наш мир не вписывается. И в любой другой тоже. Все они пришельцы, Малдер, пока не выйдут за белую линию, на газон бейсбольной площадки.
В дверь постучали.
— Как часы…— пробормотал старик, шаркая к двери.
Малдер машинально пошел за ним, не желая прерывать дискуссию.
На пороге стоял этакий современный Том Сойер. — бойкий мальчонка в комбинезоне и огромной кепке, из-под которой выбивались непослушные выгоревшие до соломенного цвета лохмы.