Файлы Сергея Островски
Шрифт:
Нора Хейно, сотрудник департамента биобезопасности Федерального института прогнозируемых рисков, закончила разговор с непосредственным начальником как раз вовремя: в холл вернулась медсестра.
— Проходите, доктор Вильнер подойдет через пять минут.
Большую часть комнаты за дверью отделяла стеклянная перегородка. Нора на секунду растерялась: кровать в боксе была пуста. Русский американец сидел на полу у стены, вытянув одну ногу и пристроив вифон на колене другой. Больничная пижама странно контрастировала с черными
Нора постучала в стекло — но это было не стекло, вышло почти без звука. Ах да, переговорное устройство.
— Серж!
Он увидел ее и тут же вскочил, с такой изумленной улыбкой, будто не верил, что она придет. Произнес что-то — кажется, ее имя. Нора показала на переговорник, он радостно закивал и схватил микрофон.
— Нора. Ты не обиделась на меня?
— За что?
— Ну, я, наверное, не должен был вмешиваться в твою работу.
Сказано было так смиренно, что она улыбнулась.
— Если бы ты не вмешался, все было бы плохо. И потом, это я с тобой заговорила первой. Там, на набережной.
— А почему? Почему со мной — ты ведь ждала ту девицу?
— Я узнала тебя. Вычислила квартал, где живет подозреваемый, посмотрела записи с уличных камер за предыдущий день. Тебя запомнила: ты сначала прошел с обычным чемоданом, а второй раз с рюкзаком — в нем была эта ракета, да? А потом увидела тебя у точки встречи. И ты еще обошел вокруг статуи — Леа, та девушка, тоже должна была это сделать. Я решила, что ты от них.
— Случайность, — американец усмехнулся. За ночь он осунулся и побледнел, или так казалось из-за синевато-белого света.
— Случайность.
— А я очень испугался за тебя, когда услышал вас за стенкой. Как твоя рука?
— Рука хорошо, почти не болит. Но ты ненормальный. У нас в департаменте есть чокнутые, но таких ни одного.
— Спасибо! — он отступил на шаг, чтобы изобразить поклон. И снова подошел ближе, чуть ли не прижался носом к прозрачной перегородке. И она не решилась отступить, чтобы не обидеть его.
— Как твои дела? Что говорят врачи?
— Говорят: «Посмотрим», — Сергей развел руками. — Ждут результаты анализов из квартиры. Когда поймут, что это, тогда скажут, что мне делать… Ну-ну. Спокойствие, только спокойствие.
Он погладил стекло напротив ее щеки. Нора положила на стекло свою ладонь, словно он действительно мог до нее дотронуться и она хотела удержать его руку.
— Но это не… это не может быть что-то серьезное?
— А, не думаю, — беспечно ответил он. — Ваш красавец — самоучка, гаражный гений. Едва ли у него было несколько крутых разработок. Верней всего, я получил то же, чем он угрожал всем, и с шансами — незаконченное. В самом худшем случае не смогу жить в северных широтах. Хотя это было бы грустно.
— Да, у тебя же родные в России?
—
Он смотрел ей в глаза, не отрываясь. Голос через динамик — как будто он далеко, но расстояние было не больше, чем когда они упали на холм, связанные веревкой. Она поняла, что краснеет, и он улыбнулся.
— Нафига ты сунулся к нему во второй раз?!
— Ну-у… я ведь правильно понял, что времени больше нет.
— Мог бы позвать с собой наших! У них есть средства защиты, наверняка можно было бы объяснить…
— Нора, ты так волнуешься. Жалеешь меня? Почему?
— Почему?.. Дурак.
Это она сказала по-шведски, отвернувшись от микрофона. Понял он или нет, осталось неизвестным.
— Здравствуйте, господин Островски. Почему вы еще тут?
— А где я должен быть?
— В нашем офисе, оформлять документы. Да выходите, дверь разблокирована. Эксперты не нашли там ничего, никаких искусственных генетических конструкций, никаких белков, ничего страшного вообще. Ни в квартире, ни в самой капсуле. Очевидно, он блефовал. Ваши анализы в норме, транскриптомы еще делают, но это так, для очистки совести.
Сергей, уже открывший дверь, замер на пороге в некоем замешательстве.
— Транскриптомы… Вы уже отправили мне счет?
— Боже упаси. Помощь пострадавшему при террористическом акте, счета не ваша забота. Выходите, выходите, господин Островски, все позади.
— Доктор, с ним действительно все в порядке? — спросила Нора по-шведски.
— В соответствии с возрастом и стилем жизни, — важно ответил доктор. — Не беспокойтесь, госпожа Хейно.
— Вот видишь. Я говорил, что со мной все будет хорошо?
— О…
— Я не понимаю, вы только от меня об этом узнали? Нильсон?! — Доктор обернулся к сопровождающему. — Какого черта вы ему не сообщили сразу?
— Я с… — начал молодой человек, но американец через голову девушки подмигнул ему обоими глазами и приложил палец к губам. — М-м, я, наверно, не успел.
— Не успели. По вашей милости, Нильсон, человек лишние полчаса готовился к худшему, а вы тем временем пили кофе…
Нильсон слушал доктора, косил одним глазом ему за спину и делал заметки на будущее, никак не связанные с медицинской этикой. Зрелище было скорее смешное, учитывая разницу в росте этих двоих, и все же завидно… Наконец доктор тоже оглянулся.
— Ага. Международное сотрудничество, — сардонические нотки в его голосе, к счастью, относились уже не к Нильсону. — Скажи ему, чтобы забирал свои вещи и выматывался, тут им не мотель. И проводи в офис, пускай заверит документы.
— Бюте тилль туннел-бана мут, — старательно артикулируя и запинаясь, выговорил Сергей. — Что это значит?
— Пересатттка на линию метттро, — с серьезным видом ответила Нора.
— Ну вот, дразнится. Я стараюсь, а она дразнится.