Файролл. Квадратура круга. Том 4

Васильев Андрей

А здесь чего? Я пришел, принес пивка, мы поговорили за жизнь и судьбу, а после заключили договор о взаимоподдержке. Кениг, повелитель целой Марки, и бродяга-наемник, который невесть когда оказал ему пару не самых значительных услуг, вот так вдруг прониклись друг к другу невероятным доверием и стали союзниками.

Нет, это игра, тут, наверное, и не такие забавные вещи случаются, но все равно это выглядит более чем странно. Как, кстати, и то, что пару минут назад все происходящее мне казалось совершенно нормальным, настолько, что у меня сомнений в правильности собственных действий даже не возникало. Ну да, импульс, все такое, и тем не менее?

– Ты

особо-то ему не верь, воин, – посоветовала мне тем временем Ульфрида, баюкая младенца. – Он с кем только такие союзы ни заключал, только вот я ни разу не видала, чтобы он наутро про них вспоминал.

– А ну цыц! – Кенига шатнуло, и он смачно рыгнул, обдав меня ароматом перегара. – Мы с этим парнем всему континенту хвост прищемим! У!

И он показал дочери сжатый волосатый кулак, как бы давая понять, что очень скоро все обитатели Раттермарка окажутся именно там.

– Спать иди, – посоветовала ему та. – Вон, на ногах уже не стоишь, последний бочонок точно лишним был. И ты, Хейген, если хочешь, можешь в любой свободной комнате располагаться, все равно все разбежались. Я, кстати, тоже скоро отсюда подамся куда-нибудь на дальние хутора. Там спокойнее. Подожду еще немного, может, Гуннар вернется, и сбегу из города куда подальше. Больно время смутное наступает.

– Время всегда такое, каким его делаем мы! – гаркнул Харальд, осел мешком на трон и захрапел еще до того, как его голова свесилась на грудь. – И недаром оно всегда выбирает нас, а не мы его!

– Чем больше родитель стареет, тем чаще несет подобную чушь, – пожаловалась мне Ульфрида. – Того и гляди еще писать научится, начнет мемуар строчить.

– А он не умеет? – удивился я.

– Само собой. – С некоей гордостью глянула женщина на отца. – Он приличный владыка, не то что некоторые, зачем ему буквы знать? Для этого у нас пара умников при дворе состояла, если надо, они что хочешь прочтут. Правда, они самые первые и сбежали…

Видно, на самом деле умники, раз так поступили.

– Витара испугались, – продолжала негромко говорить Ульфрида. – Они с папашей очень уж громко друг на друга орали. Но тот сам виноват, не следовало разговор начинать со слов «Ты всего лишь человек, и убить тебя мне ничего не стоит». Само собой, родитель моментально взбеленился, ему подобное слышать – как нож в печень получить. И самолюбие, и отход от наших национальных традиций опять же, а что перед ним стоит не человек, но бог, ничего не меняет. На Севере не принято разбрасываться такими обещаниями. Хочешь убить – поди и убей. Или сам умри, пытаясь выполнить задуманное. Но никогда не обещай ничего подобного, это дурной тон. Витару не понравилось, как себя отец по отношению к нему повел, и он перешел к угрозам.

– Представляю себе, что здесь началось. – Глянул я коротко на храпящего Харальда.

– Благо до драки не дошло, – подтвердила женщина. – Но Витару хватило. Он выругался и пообещал, что после того, как он войдет во власть над Файроллом, от населения Севера почти ничего не останется, поскольку он лично прикончит всех, кто перед ним колени не преклонит и не признает величайшим из богов. Ну а так как северяне невероятно глупы и упрямы, то ему предстоит большая работа. Сказал – и ушел. А наутро дворец уже полупустой стоял, разбегаться ближний круг начал.

Как интересно. Вот только теперь я совсем уж не знаю, как воспринимать происходящее. Может, система таким образом некий баланс восстанавливает? Запросто такое может случиться. Возможно, Витар уже столько народу себе

навербовал, что появился определенный перекос, и вот так игра его выправляет. Причем делает это самым незамысловатым образом, просто используя первого подвернувшегося ей под руку подходящего игрока, а поскольку пока очень немногие имеют возможность влиять на происходящие события, будучи лично знакомы с богами или лицами, их представляющими, именно я таковым и стал. Заскочи в этот чертог вновь запропавшая Элина – и данный шанс предоставился бы ей. Правда, возможно, она-то как раз и не пошла бы на поводу у системы. Эта девочка тщеславна и самолюбива, что есть, то есть, но в том ее сила и защита. Она, кроме себя, никого не слушает, а потому внешняя мишура и момент сопереживания ее не обманут. А я вот купился на это все.

– Он на самом деле с утра даже не вспомнит, что о чем-то с тобой договаривался, – заверила меня Ульфрида. – Сдает папаша, подточили его время и выпивка, так что ты особо на его помощь не рассчитывай. Да и не дам я ему в драку с богами лезть, по крайней мере, сейчас, пока тут живу. Они же боги, проклясть могут, причем не только его или меня, но и весь наш род. Лучше уж я в крайнем случае родителя свергну, чем такие неприятности заполучу. А когда Гуннар вернется, передам корону ему.

Вот, кстати, и тот самый вариативный квест, о котором шла речь в листинге, касающемся условий союза. Я так думаю, что если сейчас произнести верную фразу, то можно получить задание, способствующее аннулированию всех договоренностей с кенигом, разумеется, с определенными потерями, но тем не менее. Оно ведь как? Нет кенига – нет союза. То есть система как бы дает мне возможность все переиграть, пусть даже и понеся убытки в виде репутации. Определенные, но не тотальные, те, что ждут меня, нарушь я данное кенигу слово.

Черт, в который раз поражаюсь тому, насколько все в этом игровом мире зыбко, неопределенно и непредсказуемо. Я ведь почти поверил в то, что если и не все контролирую, то многое, что смог усвоить основы тех закономерностей, на которых тут все строится, нашел те полутона, которыми рисуется здешнее мироздание. И на тебе – новый поворот, который я прозевал. На беду ли, на добро – не знаю, но прозевал.

Но еще раз поворачивать не стану. Интуиция молчит, а значит, игра продолжается. Правда, пока не ясно, кто в чью команду попал – то ли я к кенигу, то ли он ко мне.

– Не дури, – посоветовал я Ульфриде, отсекая тем самым все пути к отступлению. – Свергнет она! Пришло время стали и крови, война на пороге. Многие ли пойдут за твоим Гуннаром? Я сейчас не о той шелупони, что при кениге кормилась, я о воинах столицы, других бургов, дальних хуторов. Он воин отменный, это да, но кто его знает? Его люди, кое-кто из Морских Королей – вот и все. То ли дело твой папаша. Его род Север в кулаке столетиями держит, имя его не то что любому мечнику – собаке последней известно. Елки-палки, Харальд Красивый – это бренд!

– Как-как ты моего родителя назвал? – Ульфрида положила ребенка на стол и нехорошо на меня глянула. – А?

– Так на Западе называют тех, кто прославил свое имя в веках, – поспешно добавил я. – Ну, воина давно на свете нет, а имя и дела его живут. Соображаешь?

– Мне это слово не понравилось. – Нахмурилась женщина. – Ты так отца больше не называй, не надо, особенно при нем самом. Союз союзом, но он и убить может за подобные вещи.

Харальд трубно взревел носом, поворочался, издал непристойный звук, чему-то тихонько засмеялся и снова затих.