Фаза ингибиторов
Шрифт:
Шары принесли главное блюдо. У меня не было никакого желания и дальше играть роль раболепного гостя перед властной хозяйкой. Но это относилось к моей гордости, а вот аппетит был готов к любым унижениям.
– Тогда, в Святилище, – заметил я, поднимая нож ради эмфазы, а не с намерением нанести удар, – ты сказала нечто такое, что всерьез меня озадачило.
– И что же?
– Ты тогда говорила об этике намерений. И привела в пример Фарсидского Мясника.
Сидра наклонила голову:
– Вроде было.
– Почему именно его? В твоем распоряжении вся история, любое количество деспотов и безумцев. Почему из всех ты выбрала Фарсидского Мясника?
Она ответила вопросом на вопрос:
– Вам многое о нем рассказывали?
– Достаточно, чтобы помнить, что его звали Невил Клавэйн. – Я съел пару кусочков. – Военный деятель, имевший какое-то отношение к Марсу. Очень давно, пятьсот или шестьсот лет назад.
– Он участвовал в первой войне с сочленителями, – сказала Сидра, наклонившись ко мне с видом школьницы, которой не терпится продемонстрировать свои знания. – Клавэйн пытался их сокрушить, остановить любой ценой. Прозвище он получил за свои крайне жестокие методы.
– Наверное, он объяснял это тем, что просто делал свою работу, как солдат.
– Я тоже склонна так считать, – удивила меня Сидра. – Иные времена, и вряд ли стоит его осуждать. Но тебе не кажется, что нам бы сейчас весьма пригодился такой человек, готовый пойти на крайности в интересах некой военной цели?
Моя каюта по части комфорта и оснащенности оказалась в несколько раз лучше, чем любые жилые помещения в Солнечном Доле. Она состояла из нескольких смежных комнат. Там были спальня, маленькая гостиная, гардеробная, туалет, ванная с невесомым душем и раковиной, где даже присутствовал набор мыла, масел, мазей и иных принадлежностей для ухода за собой; а еще имелся уголок для тренировок. Вода в ванной была такой горячей, что я едва не ошпарился. К моей радости, там нашлась небольшая библиотечка печатных книг, в основном классика: первые издания на рунглише и последние на русском и английском. Имелась также цифровая библиотека с возможностью поиска в базе данных, доступ к которой осуществлялся с помощью складной клавиатуры, подозрительно похожей на те, которыми мы пользовались в Солнечном Доле. Одна из стен гостиной играла роль фальшивого окна, открывая вид на космос, но с тем же успехом она могла показывать океанские волны, заход солнца в горах или миллион других столь же умиротворяющих сцен. Удобства отвечали всем моим потребностям и даже больше; я почти жалел, что мне недолго придется ими пользоваться.
Сидра заверила меня, что я не пленник; и как только я помылся и оделся (в шкафу нашлась свежая одежда, оказавшаяся мне абсолютно впору), я решил обследовать корабль.
Ничто мне не препятствовало.
Я ходил в любых направлениях, как мог далеко, пока не убедился, что побывал во всех доступных местах минимум дважды. Мне встретилась анабиозная камера, где ждали две криокапсулы, потом нечто вроде игровой комнаты или стрелкового тира, а рядом с ней помещение, заполненное всевозможным оружием, хранившимся за стенами из матового стекла, так что я мог различить лишь смутные очертания.
В другой части корабля я наткнулся на коридор, упиравшийся в переборку с окошком, за которым виднелось ярко освещенное пространство с множеством сверкающих механизмов. Я решил, что это нечто вроде машинного отделения. Там трудились шарообразные роботы, скользя между лопастями и спиралями, создававшими впечатление гигантской турбины, которая пока неподвижна, но способна вращаться с убийственной быстротой. Впрочем, вряд ли это было машинное отделение или по крайней мере нечто вроде обычного двигателя. Я практически не видел «Косу» снаружи, когда она парила над Михайловым Днем. Но тогда мне хватило одного взгляда, чтобы опознать крестообразные очертания корабля, построенного по принципам сочленителей, с заостренным корпусом и двумя двигателями на консолях. Сидра сказала, что это темноприводы, но инстинкты подсказывали мне, что это скорее разновидность базовой технологии, чем нечто совершенно новое.
Я не увидел на переборке петель или замков, но это вовсе не означало, что она не может превратиться в дверь. Однако вопреки любопытству я ощущал в себе нежелание идти дальше. Интуиция подсказывала, что там происходит нечто небезопасное и неблагоразумное. Интересно, что бы сказала моя интуиция о здравомыслии хозяйки корабля?
Это единственный из увиденных мной отсеков, где не удалось побывать, но вряд ли могло быть случайностью, что мне позволили приблизиться к окну. Если Сидра не хотела, чтобы я увидел происходящее в помещении с механизмами, она могла лишить меня доступа в эту часть корабля или просто сделать окошко в переборке непрозрачным. Но она так не поступила, и я ни на мгновение не смог поверить, что причиной тому простой недосмотр или рассеянность. Сидру вполне устраивало – если не сказать больше, – что я увижу штуковину, над которой трудятся роботы, и нетрудно было понять, что данный факт имеет значение для моего будущего.
По крайней мере, для того будущего, которое она мне уготовила.
Я дотронулся до стекла и ощутил межзвездную стужу, а затем повернул назад, продолжив изучение корабля. Шел, сколько удавалось пройти, по прямым и извилистым коридорам, через перекрестки и узлы, и везде представлял себя точкой внутри «Косы» – пытался мысленно построить схему. Но расположение отсеков сбивало с толку, и задача казалась безнадежной. Я мог побывать везде, кроме отсека с механизмами. И больше мне не встречалось ничего достаточно чувствительного или опасного, что могло бы стать объектом удачной диверсии. Я вовсе не хотел умереть, но, если бы нашел способ повредить корабль, вынудив Сидру вернуться в Солнечный Дол, даже если бы это дало лишь выигрыш времени до момента, когда она снова нас одолеет, я бы с радостью принял смерть.
Может, виной тому было нечто, подмешанное в вино или еду, а может, просто все накопившееся за последние дни, но я вдруг почувствовал, что валюсь с ног от усталости. Признав, что все вокруг меня находится в полной власти Сидры, я вернулся в свою каюту. Найти ее было легко, – словно угадав мое намерение, корабль открыл кратчайший проход. Но прежде чем забраться под одеяло, я сел за откидную клавиатуру и набрал единственное слово, желая узнать, что скажет в ответ «Коса».
Это было слово «Кидония».
Мгновение спустя передо мной появилось изображение ржаво-красного диска, маленькой безвоздушной планеты. Оно увеличилось, и показалась та часть, где в результате случайного сочетания геологических факторов возникло нечто похожее на человеческое лицо, которое смотрело на меня пустыми глазницами. Чем-то оно походило на лицо Сидры.
На изображение был наложен зеленый текст на рунглише:
Кидония: регион Марса, Первая система.
См. также: Рыцари Кидонии.
См. также: Война между сочленителями и Коалицией.
См. также: Невил Клавэйн.
Спал я плохо.
Меня похитили из родного дома, разлучив с людьми, которых я любил больше всех во Вселенной. Меня отрезали от поселения, которое я помогал строить, от пяти тысяч соотечественников, которые, возможно, только и остались от человечества. Семейную жизнь и служебные обязанности, дававшие, несмотря не повседневные тревоги и заботы, ощущение определенного комфорта, сменила компания мучительницы с лицом призрака и темного корабля, которого я не знал и которому не доверял.