Фазы гравитации
Шрифт:
– Ну конечно! – По-прежнему пребывая в неведении, Бедекер крепко пожал Сэнди руку. – Рад тебя видеть.
– Дикки, познакомься с моим мужем. Артур, это мой старинный приятель, который летал на Луну.
Бедекер обменялся рукопожатием с тощим как щепка мужчиной в софтбольной униформе похоронного бюро Тейлора. Сквозь толстый слой пыли на лице, шее и запястьях мужчины проступали красные морщины.
– Не ожидал, что я выйду замуж? – допытывалась Сиррел. – Тем более не за тебя! – она расхохоталась, продемонстрировав отколотый передний зуб.
Бедекер ухмыльнулся в ответ.
– Пошли, – потянул ее супруг. –
Толстуха вцепилась в Бедекера двумя руками.
– Дикки, нам пора. Безумно, просто безумно была рада повидаться. Забегай вечерком, полюбуешься на Ширли и близнецов. И запомни, я всю дорогу молилась за тебя. Все мы молились. Если бы не наши молитвы Господу, фиг бы вы вернулись с Луны.
– Буду знать, – кивнул Бедекер.
Сиррел порывисто поцеловала его в щеку и удалилась на пару с супругом. Бедекера еще долго преследовал зуд в щеке и запах кухонных полотенец. Он сел за стол и заказал очередную порцию пива.
– Артур у нас подрабатывает, на кладбище, – сообщил Фил Диксон, член администрации.
– У Вонючки Сиррел он третий по счету муж, – добавил Экройд, – и, похоже, не последний.
И тут Бедекера осенило.
– Вонючка Сиррел! С ума сойти!
Не считая того, что Сиррел вечно ходила за их компанией по пятам, он помнил, как однажды в пятом классе она прижала его на детской площадке, когда мимо проезжал кто-то на пони.
– Вот скажи, как у парней так получается? – Она ткнула пальцем в жеребца.
– Что получается?
Она наклонилась к самому его уху:
– Ходить с хером между ног.
Он тогда отшатнулся, покраснел и тут же разозлился на себя за слабину.
– Вонючка Сиррел, – пробормотал Бедекер. – Боже мой! – Он допил свой бокал и сделал знак волонтеру в фирменной кепке «Легиона», чтобы повторил.
Цветов не было, но за могилами явно ухаживали. Бедекер снял солнечные очки. Два серых гранитных надгробия различались только надписью:
ЧАРЛЬЗ С. БЕДЕКЕР 1893–1956
КЭТЛИН Э. БЕДЕКЕР 1900–1957
На кладбище, окруженном с трех сторон лесом, а с севера – кукурузными полями, стояла тишина. На востоке и западе овраги обрывались к невидимым ручьям. Как-то во время отпуска дождливой весной сорок третьего или сорок четвертого отец повел Бедекера к южным холмам на охоту. Мальчик покорно тащил заряженную двустволку и мелкашку 22-го калибра, но стрелять белку отказался, пребывая тогда на скоротечной стадии пацифизма. Отец, конечно, разозлился, но виду не подал, просто всучил сыну пропитанный кровью холщовый мешок с мертвыми тушками.
Опустившись на колено, Бедекер выдергивал молодую поросль, обрамлявшую могилу матери. Прикрыв глаза очками, размышлял о теле, погребенном в жирный чернозем Иллинойса, о материнских руках, обнимавших его, плачущего, в синяках после очередной драки в садике; эти руки убаюкивали, когда он просыпался по ночам от кошмара и, всхлипывая, лежал в темноте. Сперва раздавалось легкое шуршание маминых тапочек по полу, за ним следовало мягкое, спасительное прикосновение, дарующее чистоту и покой.
Выпрямившись, он резко повернулся и зашагал прочь. Фил Диксон из администрации как раз собирался домой поужинать и с радостью вызвался подбросить уважаемого гостя до кладбища. Решив не злоупотреблять любезностью,
Закрыв калитку на засов, он напоследок оглядел кладбище. В траве стрекотали кузнечики. Где-то за деревьями жалобно мычала корова. Даже с дороги Бедекер различал три места, пустовавших подле могилы родителей, – для него и сестер.
Рядом затормозил пикап. С водительского сиденья высунулся мужчина с красным обветренным лицом и песочной шевелюрой.
– Ричард Бедекер, да?
Рядом с водителем сидел молодой парнишка. Сзади на стеллаже стояли две винтовки.
– Верно, – подтвердил Бедекер.
– Я так и подумал. Читал в принсвилльском «Кроникл», что ты собираешься в наши края. Мы вот с Галеном решили смотаться в Глен-Оук, на барбекю к «оптимистам». По пути еще тормознем у «Одинокого дерева», бахнем холодненького. Ты, смотрю, без машины. Подбросить?
– Да, – Бедекер снял очки, аккуратно сложил и спрятал в нагрудный карман. – Спасибо огромное.
Водитель успел поведать, что раньше «Одинокое дерево» располагалось в четверти мили на юго-запад, аккурат на пересечении шоссе и проселочной дороги. Одинокое дерево, высокий дуб, по-прежнему там. Когда в тридцатые в Пеории ударила засуха, хозяева заведения взяли руки в ноги и перебрались в округ Джубили. Вот уже сорок пять лет «Одинокое дерево» стоит у кромки леса, на вершине второго холма к западу от кладбища Голгофы. Холмы крутые, дорога узкая. Бедекер припомнил, как еще мать рассказывала, будто не один завсегдатай «Дерева» отправился прямиком на кладбище, столкнувшись лоб в лоб с другой машиной на очередном бугре. Во время войны число жертв сократилось в связи с экономией бензина и отправкой призывников на фронт. Приезжая в увольнение, отец захаживал в «Дерево». Бедекер помнил, как пил лимонад «Орандж-Несбит» под теми же темными сводами, где сейчас заказывал ирландский виски и пиво. Он покосился на потрескавшийся кафельный пол, словно ожидал увидеть там окровавленный мешок с тушками.
– Не вспомнил меня? – спросил вдруг водитель, представившийся Карлом Фостером.
Бедекер отхлебнул виски, вглядываясь в красное, обветренное лицо и прозрачные голубые глаза.
– Нет, – признался он наконец.
– Неудивительно, – ухмыльнулся фермер. – Мы вместе учились в четвертом классе, только меня оставили на второй год, а вас с Джимми перевели в пятый.
– Карл Фостер… – повторил Бедекер и, подавшись вперед, схватил мужчину за руку. – Карл Фостер! Точно! Ты же сидел перед Кевином, за этой… как ее… девчонкой с челкой и… – Он замялся.
– Здоровыми сиськами, – подсказал Фостер. – По крайней мере, для четвертого класса. За ней самой. Донна Лу Бейлор. Она потом вышла замуж за Тома Хьюфорда. Кстати, познакомься, это мой зять Гален.
– Очень приятно, – Бедекер обменялся с парнем рукопожатием. – Слушай, Карл, мы же вместе были в бойскаутах, да?
– Ага, – подхватил Карл. – А старик Михан был начальником отряда. Он все повторял, что из хорошего скаута получится хороший солдат. Еще вручил мне дебильный значок за опознавание самолетов. Я как дурак сидел до двух ночи на сеновале с карточками силуэтов и бдел. А покажись и впрямь в небе вражеский самолет, хрен его знает, что стал бы делать. В нашу глухомань и телефон-то провели только в сорок восьмом!