ФБР
Шрифт:
Паучкова не придумала ничего лучше, как последовать примеру подруги.
— Умные девочки, — одобрил Серёга, дожидающийся в конце кирпичного коридора, в который вела лестница. — За мной.
Вэньг Ли и Таня Паучкова не смели противиться.
И зря…
Они спустились в катакомбы. Сотни ходов, комнат, лестниц… Целый подземный город. Эхо прошлого, подаренное таинственными племенами скифов. Во время оккупации, откопанное и приведённое в подобающий вид отрядами СС. Место, в котором приносились кровавые жертвы. Вначале Великой Богине Табити-Весте.
Потолки были высоки, стены располагались достаточно широко друг от друга, будто строились они не для простых людей, а для трёхметровых переростков. Кто знает, быть может, так оно и было… По дороге встречались люди. Бледные и молчаливые. Некоторые из них сухо кивали Серёге, чтобы тут же скрыться. На Таню и Вэньг никто не обращал внимания, словно и не было их вовсе.
Подруги шли молча, крепко держась за руки.
После полутёмных коридоров, свет люминесцентных ламп резал глаза. В комнате ждала подруга. Но это была не Света Соловьёва. Да и не совсем подруга, если откровенно. Гадливо хихикая, Серёга закрыл дверь за спинами девушек. Оставляя их наедине. Таню Паучкову, Вэньг Ли и Лену Крохину.
Ту самую Лену, от которой они вместе со Светкой отвернулись, которую прогнали, не взяли с собой пробовать взрослый байган. Оставили наедине с суицидальным настроем и невыносимой болью от проваленного теста на совершеннолетие…
Крохина гордо восседала на старом кожаном кресле (единственном атрибуте мебели в пустой комнате), её каштановые волосы увенчивала пластмассовая диадема с красными стёклышками вместо рубинов. Одета Крохина была, как и в день сдачи теста, в потёртые голубые джинсы и жёлтую байковую рубаху. Правда, длинные рукава были засучены. Словно девушка нарочито хотела продемонстрировать свой свежий и очень уродливый шрам. Место, через которое чуть не вытекла вся её жизнь…
— Ну что, суки, не ожидали меня здесь увидеть, — спокойно спросила Крохина.
— Лена… что… ты… здесь делаешь? — выдавила Ли.
— Что делаю? — ещё спокойней спросила Крохина. — Вдыхаю в себя радость, — она махнула на пол, на котором в обилии валялись отработанные «маски счастья».
— Я даже и не знаю что сказать, Лена, ты… — подала голос Паучкова.
— Не говори ничего, мразь, — порекомендовала Крохина. — Я здесь маленькая королева подземелья. Меня все любят и уважают. А ещё я могу расколоть твою сраную голову, как грецкий орех — просто подумав об этом…
— Ты… чёрт, Лена, ты что, психокинет? — Ли попыталась сглотнуть, но в горле пересохло. Она буквально почувствовала, как каждая волосинка на её теле встаёт дыбом.
— На колени, суки! — вдруг завопила Крохина.
Ли и Паучкова вмиг ощутили, как невидимые клещи схватили их тела и повалили на пол.
— Какая же я королева без шутов-марионеток? — вновь спокойно, даже позёвывая спросила Крохина. — Для полной коллекции осталась только Соловьёва. Ну и Говарда вашего, так уж и быть, в лакеи запишу.
«Вот и доигралась я, дура набитая» — подумала Вэньг Ли.
Таня Паучкова ничего не подумала. Ей было больно думать.
Горгорот вскочил на ноги, закрывая массивным телом Светлану Соловьёву. Оскалился, обнажая кинжалоподобные клыки, из лёгких вырвался рык затравленного зверя. Ноги согнулись в готовности к молниеносному прыжку.
— Чего ты ждёшь, Говард, стреляй в него! — потребовал Дядя Афанас, выглядывающий из-за спины старшего лейтенанта. — Мочи паскуду!
— Не-е-е-т! — завопила Светка, и выбежала из укрытия, пытаясь заслонить своим худощавым тельцем громадного мохнатого Горгорота. — Говард, не делай этого! Он хороший! Он не причинил мне вреда! Говард, миленький, не стреляй!
— Бей его, Вар, не слушай её вопли, — науськивал Дядя Афанас. — Он ни за что не отдаст тебе её. Она теперь его маленькая игрушка. Красивая куколка, которой он будет играться без остановок, пока не замучает до смерти!
Говард не сводил наводки электропистолета с мутанта. Стрелять опасно, можно задеть Светку. Мощность оружия стояла в режиме «поражение на смерть».
Горгорот аккуратно отодвинул Соловьёву за спину. Отлично, открытая линия для огня. Но чего ждал уродливый мутант? Он не нападал. Он стоял в угрожающей стойке, скалился, но не нападал. И что это? Горгорот выровнялся, опустил руки и сменил оскала на… подобие улыбки. Он не хотел сражаться. Словно говорил всем своим видом: «что ж, друг, стреляй».
Пот заливал лоб Говарда, скапливался на бровях и щипал глаза. Но о том, чтобы смахнуть его второй рукой, которой лейтенант поддерживал низ рукояти пистолета, разговоров быть и не могло. Адреналин стучал в висках, а в голове где-то за гранью реальности раздавался вкрадчивый шёпот Дяди Афанаса: «убей эту тварь, убей, убей, убей его, убей Горгорота, убей…»
Говард Закиров засомневался…
— Вар, это не чудовище, это мой учитель! — сквозь слёзы кричала Соловьёва. — Они изуродовали его, превратили в мутанта. Он никому не хотел причинять вреда. Он должен был отправиться на пенсию…
— Бред, Говард, это тупой бред! — завопил Дядя Афанас. — Этих мутантов выращивают из опасных пород земных животных с добавлением генов чупакабр! Никаких людей! Эти твари могут проникать в наши рассудки. Они телепаты. Горгорот сейчас управляет твоей подружкой, как марионеткой!
— Враньё, враньё! — не выдержала Светка! — Говард… — её голос резко оборвался. Слышно было только тяжёлое дыхание Горгорота.
Вдруг Соловьёва отбежала в угол комнаты и забилась в истерике:
— Говард… он… насиловал… Вар… убей его!!!
Горгорот посмотрел на Светку, потом на выглядывающее из-за спины лейтенанта довольное лицо козлобородого усатого мужчины в старинном котелке. Зиновий Сергеевич Горгрот понял всё моментально. Какие-то доли секунды, и, извергая звериный вопль, он нёсся на телепата, завладевшего сознанием его бывшей ученицы.