Фёдор Шаляпин(Очерк жизни и творчества)
Шрифт:
Друг Шаляпина, художник Коровин писал, что из-за этих слов в опере «Руслан и Людмила» Шаляпин не хотел петь Руслана: «Руслана бы я пел, но есть место, которого я боюсь».
Забвения, а не смерти боялся Шаляпин.
Он рассказывал свои странные сны. Будто стоит он на сцене Большого театра в венце и бармах Бориса, в золотом царском облачении, и хор поет ему славу, и звонят колокола, а потом он глядит — и вокруг никого нет… В театре, на сцене нет ни одного человека,
И когда глаза остановились на кратком сообщении «Смерть Ф. И. Шаляпина», дрогнуло сердце и вспомнился этот необыкновенный человек, с таким неудержимым весельем, с такой удалью и лукавством запевавший «Вдоль по Питерской»… А потом в ушах долго-звенела удаляющаяся песня бурлаков, затихающая навеки последняя нота «Эй, ухнем».
В годы, когда его духовные и телесные силы были в полном расцвете, Шаляпин позировал для портрета художнику Коровину.
Был летний день, он стоял, освещенный полуденным солнцем. Расстегнув ворот, запрокинув голову, он глядел в облака, проплывающие над верхушками кипарисов. И была высокая гармония в этом сочетании великолепно сотворенного человека и вечной красоты окружающей его природы.
И вдруг Коровин вздохнул и сказал:
— Построить такого человека и потом спихнуть его в яму… Эх, природа — дура!
Вероятно, это очень позабавило Шаляпина — тогда он был молод, счастлив в друзьях, в работе, мысль о смерти не приходила ему в голову «в смысле по-ло-жи-тель-ном».
Как далеко ушли дни, о которых он так проникновенно пел: «О, если б навеки так было…»
«Маска и душа» называлась книга Шаляпина.
Умер он на чужбине, вдали от родины, и не стало ни маски, ни души, которую он открывал редко, и почти всегда только одному человеку на земле, человеку, который, как огромный костер, горел тепло и светил ярко, светил не одному Федору Шаляпину, а всему мыслящему человечеству.
Воздавая Шаляпину должное, почитая заслуги его в великом русском искусстве, его необыкновенное дарование, люди Советской страны не забудут и тяжкую вину гениального артиста перед его родиной и народом.
Да, он любил родину, тосковал по ней, мечтал о родной земле, но это лишь усугубляет его вину. Его место было здесь, где родной дом, здесь, где могли оценить его чудесный дар песни. Здесь народ строил новую, справедливую жизнь. Здесь социалистическое государство перестроило жизнь так, что не стало того страшного быта, в котором вырос подросток и юноша Федор Шаляпин. Выходец из народных низов, он повинен в том, что развлекал своим искусством алчных и надменных богачей, ненавидящих его родину и советский народ Он сам повинен в том. что семнадцать лет жизни прожил на чужбине и умер, не увидев родной земли.
Забыть это нельзя. Но нельзя забыть и то, что сделал этот даровитейший сын русского народа во славу великого родного искусства.
Прекрасные традиции русского искусства живут на советской оперной сцене.
Шаляпина по справедливости называют гениальным реформатором русского оперного искусства. В наши дни осуществилось то, о чем он мечтал, но не мог довести до конца — сочетать в оперной постановке «судьбу человеческую, судьбу народную», показать народ великим героем, одушевленным единой идеей.
Можно сказать с уверенностью: уже создается в нашем оперном искусстве свой стиль и метод, раскрывающий в русской классической опере духовный мир героев, проникновенный, озаряющий давно минувшие исторические эпохи, имеющий общественное звучание и потому близкий современному зрителю.
Благородные традиции русского оперного искусства питают творчество наших современников — певцов, режиссеров и художников. И все они отдают дань уважения и признания заслуг своему гениальному предшественнику, воплотившему в лучшие свои годы великое реалистическое искусство нашего народа.
Будут еще такие таланты на благодатной нашей земле, есть в русском народе жизненные силы, способные дать миру не одного Шаляпина, но тот, кто носил это имя, не умрет в нашей памяти! Шаляпина не забыли и не забудут.
Не будет того, чего так страшился, умирая, великий артист.
Не забудется содеянное им во славу русского искусства!
1947–1953
Иллюстрации
Ф. И. Шаляпин, В. В. Стасов и А. К. Глазунов. 1900.
Ф. И. Шаляпин и А. М. Горький. 1902.
Ф. И. Шаляпин. 1905.
Ф. И. Шаляпин. 1910.
Ф. И. Шаляпин в роли Бориса Годунова (опера «Борис Годунов» М. П. Мусоргского).
Ф. И. Шаляпин в роли Сальери (опера «Моцарт и Сальери» Н. А. Римского-Корсакова).
Ф. И. Шаляпин в роли Олоферна (опера «Юдифь» А. Н. Серова).
Ф. И. Шаляпин в роли Мефистофеля (опера «Фауст» Ш. Гуно).
Ф. И. Шаляпин в роли Дон-Кихота (опера «Дон-Кихот» Ж. Масснэ).
Ф. И. Шаляпин (одна из последних фотографий).