Федра
Шрифт:
Шкура сброшена с плеч,
Подпиравших чертог высоких небес,
И тончайший наряд с тирийских кроен
Покрывает их.
Огонь этот свят, правду те говорят,
Кто знал его мощь. Где вокруг всех стран
Бежит Океан, где эфирным путем
Светила летят, белым жаром горя,
Там простер свою власть беспощадный стрелок.
Чьих стрел остроту под глубокой волной
Испытывал сонм голубых Нереид,
И все воды морей не залили
Этот жар испытал и пернатых род,
И, Венерой язвим, телец молодой
Сражаться готов, - чтобы стадом владеть,
И робкий олень, коль его любви
Соперник грозит, - рогами разит.
Зычным ревом страсть, зародившись в душе,
Знать дает о себе. Загорелым тогда
Индийцам страшней полосатый тигр,
И точит острей смертоносный свой клык
Кабан, и пасть его в пене вся.
Пышной гривой трясут пунийские львы,
Когда движет Любовь.
Свирепый рык наполняет весь лес,
Любит в буйных волнах чудовищный зверь
И луканский бык: всю природу себе
Покоряет Любовь; неподвластных ей нет.
По приказу ее утихает вражда,
Пред ее огнем отступает гнев,
Есть ли больше пример? Даже мачех злость
Побеждает она.
Входит Кормилица.
С чем ты пришла, кормилица? И где теперь
Царица? Есть предел ли страсти пламенной?
Кормилица
Надежды нет утишить злой недуг ее,
Конца не будет пламени безумному;
Ее снедает тайный жар, скрываемый
Напрасно: выдает лицо смятение,
В глазах огонь, на свет зрачки усталые
Не смотрят. Что ни миг - желанье новое,
То встать, то лечь велит ей боль неясная.
Идет - у ней колени подгибаются
И голова, как перед смертью, клонится,
А ляжет на покой - полночи в жалобах,
Забыв про сон, проводит. То поднять себя,
То уложить прикажет, то причесывать,
То распустить ей кудри. В тягость бедная
Сама себе, от этого и мечется.
О пище, о здоровье и не думает,
Шатаясь, бродит. Где и сила прежняя,
И пурпур, ей лицо румянцем красивший.
Тоска ей гложет кости. Ноги слабые
Не держат, красота исчезла нежная,
В очах сиянье - признак рода Фебова
Уж не мерцает: блеск померк потомственный.
Из глаз все льются слезы непрестанные
И орошают щеки: так на Тавре снег
Под струями дождя влажнеет теплого.
Но вот дворца ворота отворяются.
Откинувшись на ложе золоченое,
Покров желает сбросить свой в беспамятстве.
Федра
(на ложе в глубине сцены)
Снимите
С меня, служанки! Прочь, сок тирских раковин
И нити, что с ветвей серийцем собраны.
Пусть перевязь стеснит мне грудь открытую.
Возьмите ожерелье! Камень матовый
С ушей снимите - моря дар Индийского.
Не нужны ароматы ассирийские:
Пусть вольно упадут вкруг шеи волосы
До самых плеч, чтобы от бега быстрого
Вились по ветру пряди. Левой тул рукой
Возьму, а правой - легкий фессалийский дрот.
Была такою пасынка родившая,
Когда от Понта по земле Аттической
Вела она отряды меотийские
Иль танаисские, и в узел волосы
Сбирала, луновидным прикрывая бок
Щитом; такою полечу и я в леса.
Хор
Не сетуй: скорбь в несчастье не помощница.
Богиню-деву умоляй о милости.
Кормилица
(молится у алтаря Дианы)
Царица рощ, высоких гор пустынница,
В пустынных высях гор одна лишь чтимая,
Приметы отврати от нас грозящие!
Богиня, средь лесных урочищ властная,
Ночных небес краса, светило славное,
Чьих перемен чредою озарен весь мир,
Трехликая Геката, снизойди к мольбам.
Смягчи упорный, мрачный Ипполита дух,
Пусть выслушает нас, пусть сам научится
Любить, пусть загорится сердце дикое.
Опутай душу: пусть угрюмый, яростный
Признает власть Венеры. Ради этого
Все силы приложи - и пусть засветится
Твой ярче лик, пусть тучу разорвут рога,
И пусть коней твоих с пути эфирного
Не совлекут заклятья фессалийские;
Пусть ни один пастух не похваляется
Твоей любовью. Внемли, снизойди к мольбам!
Появляется Ипполит.
Вот он пришел почтить алтарь обрядами
И рядом никого. Что ж ты колеблешься?
Все дал мне случай - дело лишь за хитростью.
Трепещешь? Злое порученье выполнить
Непросто, но когда приказа царского
Поистине боишься - честь из сердца вон:
Велений царских худший исполнитель - стыд.
Ипполит
Зачем сюда стопой усталой старческой
Пришла ты? Отчего чело нахмурено,
Печален взгляд? Отец здоров мой, верю я;
Здорова ль Федра и чета сынов ее?
Кормилица
Не бойся: царство наше благоденствует
И дом цветет, счастливым взыскан жребием.
Смягчись же, раздели блаженство общее!
Лишь о тебе забочусь и тревожусь я:
Зачем себя смиряешь пыткой тяжкою?