Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Троицкий Николай Алексеевич

Среди домыслов, идеализирующих Кутузова, бытует расхожая мысль о том, что Михаил Илларионович был назначен в 1812 г. главнокомандующим «по требованию народа». «Слова царя „народ хотел Кутузова — я умываю руки“ сохранились в истории», — пишет, например, В.Д. Мелентьев. Таких слов в истории не сохранилось по той причине, что царь их не говорил и сказать не мог, ибо, во-первых, народ (96 % которого составляли крестьяне) тогда о Кутузове не высказывался, а во-вторых, царь следовал мнению не народа, а «благородного российского дворянства», его «высокопоставленной публики». Мнение этой «публики» и выразил Чрезвычайный комитет из высших сановников империи с участием А.А. Аракчеева, образованный по указу царя. Другое дело, что назначение Кутузова отвечало интересам народа, поскольку Кутузов пользовался в стране гораздо большим доверием, чем Барклай-де-Толли, — прежде всего потому, что он был русский, а из русских действующих военачальников старший по возрасту, чину и опыту.

С

целью подчеркнуть исключительную, воистину мессианскую роль Кутузова, советские и постсоветские историки вновь и вновь повторяют верноподданнический домысел А.И. Михайловского-Данилевского о том, что Кутузов был назначен главнокомандующим в «кризисный момент войны», в период наибольшей, «смертельной опасности» для России [332] . Домысел этот совершенно неоснователен. Еще К.Ф. Толь (кстати, ревностный почитатель Кутузова), возражая Михайловскому-Данилевскому, резонно доказывал, что самое трудное время войны к тому моменту было уже позади: с армией в Цареве-Займище «Россия имела гораздо более данных на успех, чем когда Главная квартира была при Вильне» [333] . Действительно, любой непредубежденный специалист понимает: после того как расчет Наполеона выиграть войну в приграничных сражениях с разрозненными русскими армиями провалился, и армии Барклая-де-Толли и Багратиона, не дав разбить себя порознь, соединились в Смоленске, — после этого шансы Наполеона на победу в войне сильно упали, а шансы России значительно возросли.

332

Михайловский-Данилевский А.И. Указ. соч. Т. 2. С. 201; Бычков Л.Н. Крестьянское партизанское движение в Отечественной войне 1812 г. М., 1954. С. 36; Бескровный Л.Г. Русское военное искусство XIX в. М., 1974. С. 103; Жилин П.А. Указ. соч. С. 6; Рязанов Н.И. Указ. соч. С. 544; Шишов А.В. Особенности полководческого искусства генерал-фельдмаршала М.И. Голенищева-Кутузова в Отечественной войне 1812 г. // Отечественная война 1812 г. Источники. Памятники. Проблемы. Бородино, 1997. С. 168.

333

Генерал-квартирмейстер К.Ф. Толь в Отечественную войну. СПб., 1912. С. 195.

Это понимал и Наполеон. Стратегия Барклая-де-Толли приводила к тому, что война затягивалась, а этого Наполеон боялся больше всего. Растягивались его коммуникации, росли потери в боях, от дезертирства, болезней и мародерства, отставали обозы, а возможность использовать местные ресурсы сводилась к минимуму, почти к нулю, сопротивлением народа, возраставшим с тех пор, как французы вступили в коренную Россию, буквально день ото дня. Наполеон начал опасаться, что ему «предстояла новая Испания, но Испания без границ». Между тем не только его собственный, но и русский штаб «по удостоверению пленных» знал, что силы «Великой армии» уже «крайне изнурены и повсеместно нуждаются в продовольствии».

В Смоленске Наполеон долгих шесть дней и ночей размышлял, идти ли ему вперед или остановиться, и даже попытался вступить с Александром I в переговоры о мире — через пленного генерала П.А. Тучкова. Предлагая заключить мир, он угрожал на случай отказа: Москва будет непременно взята, а это обесчестит россиян, ибо «занятая неприятелем столица похожа на девку, потерявшую честь. Что хочешь потом делай, но чести уже не вернешь!» Александр I на это предложение (как и на все последующие) ничего не ответил.

Ради того чтобы лишний раз — в том или ином контексте — восславить Кутузова, наши историки дружно повторяют даже опровергнутые домыслы, не гнушаясь при случае и подтасовкой фактов. Вот два примера, связанных с назначением Кутузова главнокомандующим.

Стереотипным от частой повторяемости стал тезис о том, что первый в России в 1812 г. армейский партизанский отряд был «создан Кутузовым» под командованием Дениса Давыдова 22 августа. Между тем еще в начале XX в. было доказано, что первый такой отряд создан М. Б. Барклаем-де-Толли под командованием генерал-майора Ф.Ф. Винценгероде 21 июля 1812 г. Действия его подробно описаны двумя офицерами отряда, жизненные пути которых после 1812 г. диаметрально разошлись, — декабристом С.Г. Волконским и шефом жандармов А.Х. Бенкендорфом [334] . Конечно, для русского слуха сочетание «Кутузов и Давыдов» звучит приятнее, «патриотичнее», чем «Барклай-де-Толли и Винценгероде», но только ради этого искажать очевидные факты недопустимо, тем более что истинное начало партизанских действий на месяц раньше, чем это изображается в нашей литературе, делает честь России.

334

См.: ВУА. Т. 17. С. 155, 157; Волконский С.Г. Записки. Иркутск, 1991. С. 202–225; Бумаги П.И. Щукина. Т. 7. С. 249–256. Подробно об отряде см.: Троицкий Н.А. Первый армейский партизанский отряд в России 1812 г. (отряд Ф.Ф. Винценгероде) // Военно-исторические исследования в Поволжье. Саратов, 1997. Вып. 2.

Второй пример. Автор одной из последних обобщающих работ о войне 1812 г., В.Г. Сироткин, «развивая» не вполне уверенные суждения Н.Ф. Гарнича и Л.Г. Бескровного, категорично заключает: «Только после приезда М.И. Кутузова в действующую армию появились прокламации к крестьянам организовывать сопротивление захватчикам, оживилась работа походной типографии при Главной квартире, — словом, появилась патриотическая русская публицистика». Между тем за 20 лет до издания работы В.Г. Сироткина в специальном исследовании А.Г. Тартаковского [335] подробно освещена «патриотическая русская публицистика» (включая «прокламации к крестьянам»), которая создавалась при штабе Барклая-де-Толли до назначения главнокомандующим Кутузова.

335

Тартаковский А.Г. Военная публицистика. 1812 г. М., 1967.

Итак, 5 августа Чрезвычайный комитет постановил рекомендовать Кутузова к избранию на пост главнокомандующего всеми русскими армиями, 6-го князь А.И. Горчаков доложил Александру I об этом постановлении, а 7 августа Кутузов был приглашен в резиденцию Императора на Каменном острове. Александр I с присущей ему любезностью (которую он проявлял при необходимости даже к тем, кого терпеть не мог) принял «одноглазого старого сатира» и объявил ему о своем решении назначить его главнокомандующим. Далее последовала сцена, о которой известно со слов дежурившего в тот день на Каменном острове графа Е.Ф. Комаровского.

«Выходя из кабинета Его Величества, генерал Кутузов сказал мне:

— Дело решено, я назначен главнокомандующим армиями, но, затворяя уже дверь кабинета, я вспомнил, что у меня ни полушки нет денег на дорогу. Я воротился и сказал: „Моn maitre, je n’ai pas un sou d’argent“ [336] . Государь пожаловал мне 10 000 рублей». 8 августа последовал и официальный рескрипт Александра I о назначении Кутузова.

Такова документально засвидетельствованная хронология событий с 5-го по 8 августа 1812 г. Она опровергает распространенную (от П.А. Жилина до И.А. Андриановой) версию, будто Александр I «не сразу согласился с предложением комитета. Три дня он размышлял и только после этого решился подписать указ…».

336

Государь, у меня нет ни копейки денег (фр.).

Следующие два дня Кутузов готовился к отъезду в армию.

11 августа с утра он выстоял на коленях молебен в Казанском соборе при большом стечении горожан (которые бурно его приветствовали), возложил на себя из рук протоиерея Иоанна образ Казанской Божьей Матери и в тот же день отбыл к армии. Ехал он через Новгород, Торжок, Гжатск навстречу 1-й армии, с которой и встретился 17 августа в с. Царево-Займище между Вязьмой и Гжатском. По дороге с каждой почтовой станции новый главнокомандующий рассылал курьеров к М.Б. Барклаю-де-Толли, А.П. Тормасову, П.В. Чичагову, ф. В. Ростопчину, командующему резервным корпусом М.А. Милорадовичу с уведомлениями о своем назначении и с запросами о подготовке, а главное, об отправке резервов в действующую армию. В Торжке Кутузов встретил барона Л.Л. Беннигсена, которого Барклай-де-Толли только что выпроводил из армии за критиканство. Михаил Илларионович объявил Беннигсену повеление Александра I занять пост начальника Главного штаба соединенных армий и взял барона — уже в этом качестве — с собой.

Тем временем Барклай-де-Толли, еще не зная о назначении Кутузова, выбрал позицию у Царева-Займища с намерением дать Наполеону генеральное сражение. К тому моменту соотношение сил россиян и французов в ходе войны почти выровнялось. Наполеон, по данным на 13 августа, имел против армий Барклая и Багратиона 155 675 человек, а обе русские армии, по данным на 17 августа, — 100 453 кадровых воина, 10 тыс. ополченцев и более 11 тыс. казаков [337] , т. е. всего 121,5 тыс. человек. К ним именно в Цареве-Займище 18 августа присоединился корпус Милорадовича из 15,5 тыс. бойцов, что доводило численность русских армий до 137 тыс. человек. Позднее Барклай напишет об этом царю: «Когда я почти довел до конца <…> свой план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией».

337

РГИА. Ф. 1263, оп. 2, д. 29, л. 270–271. 11 тыс. казаков было под Бородином (Труды МО ИРВИО. 1913. Т. 4. Ч. 1. С. 502–503, 509, 522–523) после небольших потерь в арьергардных боях с 17-го по 24 августа.