Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Троицкий Николай Алексеевич

Глава IV. «ПЕРВЫЙ ГЕНЕРАЛ, ПРЕД КЕМ НАПОЛЕОН БЕЖИТ…»

Сладко гнать пред собою первого в свете полководца.

М.И. Кутузов — жене 14 ноября 1812 г.

1. Малоярославец

С утра 7 октября «Великая армия» Наполеона потянулась из Москвы восвояси. Она насчитывала в тот день 89 640 пеших и 14 314 конных воинов, 12 тыс. нестроевых, больных и прочих — всего 115 954 человека и 569 орудий. Армию сопровождал колоссальный обоз: 10–15 тыс. повозок, в которые «были напиханы, как попало, меха, сахар, чай, книги, картины, актрисы Московского театра». Все это походило «на татарскую орду после удачного нашествия». Оставляя древнюю столицу России, Наполеон приказал взорвать Кремль — «в отместку Александру за то, что тот не ответил на три мирных предложения» (таково мнение Е.В. Тарле) [529] ,

или, быть может, в отмщение россиянам за то, что они сами сожгли «мать городов русских». Этот приказ — пожалуй, самый варварский из всех приказов Наполеона — осужден даже во французских источниках. Друг семьи Наполеона, а позднее приятельница О. де Бальзака, герцогиня Л. д’Абрантес возмущалась: взрыв Кремля должен «показать нас варварами, более первобытных скифов». К счастью, дождь подмочил фитили и ослабил мощь подготовленного взрыва, а часть фитилей загасили русские патриоты. Были повреждены соборы, разрушена часть кремлевских башен, стен и палат, взорвано здание Арсенала. Иван Великий и Спасские ворота не пострадали.

529

Тарле Е.В. Соч.: В 12 т. М., 1959. Т. 7. С. 669.

Итак, 7 октября Наполеон ушел из Москвы. Куда же он повел свою «Великую армию»? На Калугу! Почему? С какой целью? Традиционная точка зрения — от Д.П. Бутурлина до П.А. Жилина и от Ж. Шамбре до Д. Чандлера (включая А.Жомини и К. Клаузевица, М.И. Богдановича и А.Н. Попова, Е.В. Тарле и Л.Г. Бескровного) — такова. Наполеон уходил из Москвы с намерением отойти к Смоленску, чтобы там, в этом самом важном опорном пункте на главной коммуникации «Великой армии», собраться с силами для зимовки или для дальнейшего отхода в Польшу. Но во-первых, дорога от Москвы на Смоленск через Можайск, по которой французы пришли в Москву, была разорена, а во-вторых, Кутузов в Тарутине был ближе к Смоленску, чем Наполеон в Москве, и мог предупредить французов у Можайска (путь от Москвы до Можайска составлял более 102 км, от Тарутина — 72,5 км). Поэтому Наполеон решил отходить к Смоленску не по старой, разоренной дотла, а по новой дороге — через Калугу, рассчитывая отбросить Кутузова, если тот преградит ему путь.

Такая точка зрения большинства авторитетных историков капитально документирована. Известны приказы Наполеона от 11 октября маршалу К. Виктору, генералам Ж.-А. Жюно и Ш.-Ж. Эверсу о движении «Великой армии» к Смоленску [530] . Позднее, на острове Святой Елены, Наполеон прямо говорил Ш. Монтолону, что из Москвы он уходил на Смоленск. То же в один голос утверждали самые осведомленные из мемуаристов «Великой армии» — А. Коленкур, А. Фэн, Ф.-П. Сегюр и самые объективные из ее историков — А. Жомини и Ж. Шамбре, оба, кстати, участники похода в Россию.

530

Chambray G. Op. cit. V. 2. P. 327.

В 1980-е годы против общепринятой точки зрения выступили Б.С. Абалихин и В.А. Дунаевский. Они попытались доказать, что Наполеон шел из Москвы отнюдь не к Смоленску, а «через Калугу на Украину»; Кутузов же гениально разгадал этот замысел Наполеона, не дал ему «прорваться в украинские губернии» и спас Украину от французского нашествия. Такая версия, косвенно опирающаяся лишь на одно из многих предположений Кутузова о возможном пути Наполеона («искать будет непременно дорогу, которая еще не разорена», «захочет пробраться на Волынь» и т. д.) [531] , не выдерживает критики. Из опубликованных документов Кутузова видно, что он по крайней мере до 14 октября еще не знал, куда пойдет Наполеон. 11 октября, за день до Малоярославецкой битвы, фельдмаршал обязал М.А. Милорадовича, князя Н.Д. Кудашева и калужского губернатора П.Н. Каверина принять меры «для узнания его (Наполеона. — Н.Т.) дальнейших намерений», а 16 октября, когда Наполеон был в Можайске, докладывал Императору: «Хотя и заключить должно, что неприятель, не успев в своем предприятии на Калугу, возьмет направление через Можайск на Смоленск, но, невзирая на то, остаюсь я еще некоторое время на Медынской дороге».

531

М.И. Кутузов. Сб. документов. М., 1954. Т. 4, ч. 1. С. 354; Ч. 2. С. 345.

Заслуга Кутузова не в том, что он якобы заранее разгадал все самые тайные замыслы Наполеона, а в том, что он предусматривал возможность различных вариантов и любому из них старался воспрепятствовать. Сделать это было очень непросто, поскольку Наполеон умел планировать и осуществлять свои операции мастерски. Удалось же ему, несмотря на то что вокруг Москвы буквально роились казаки и партизаны, вывести из города 116-тысячное полчище так скрытно, что лишь на четвертый день, 11 октября, казаки из отряда генерал-майора И.Д. Иловайского обнаружили: «Москва пуста!» [532] — а партизаны А.Н. Сеславина «нашли» «Великую армию» уже на пути к Малоярославцу. И это при том, что, по мнению советских и постсоветских историков, «Кутузову удалось блокировать все дороги из Москвы»…

532

М.И. Кутузов. Т. 4, ч. 2. С. 139.

Уходя из Москвы в направлении Калуги, Наполеон не считал, что он уже отступает. «Армия возвращалась в Смоленск, но это был марш, а не отступление», — объяснял он на острове Святой Елены. Император не только обеспечил скрытность своего марша, но и попытался дезориентировать россиян. На другой день после ухода из Москвы в с. Троицкое, он продиктовал письмо от имени маршала Л.А. Бертье на имя Кутузова и отправил с ним в Тарутино полковника П.-О. Бертеми. На письме была сделана московская помета, чтобы Кутузов «увидел», будто Наполеон еще остается в Москве [533] .

533

Chambray G. Op. cit. V. 2. P. 321; Segur Ph.-P. Op. cit. V. 2. P. 105.

До 11 октября казалось, что задуманный маневр удается Наполеону. Партизаны и казаки не разобрались в перемещениях его войск. Командир самого крупного из армейских партизанских отрядов И.С. Дорохов 9 октября доложил Кутузову, что в с. Фоминское вступили отряды кавалерии генерала Ф.-А. Орнано (кузена Наполеона) и пехоты генерала Ж.-Б. Брусье. Полагая, что это какие-то отдельные части противника, и не зная, что следом за ними идет вся «Великая армия», Дорохов решил напасть на них и запросил у Кутузова подкреплений. Фельдмаршал в тот же день послал к Фоминскому 6-й корпус Д.С. Дохтурова с начальником штаба 1-й армии А.П. Ермоловым, «дабы на рассвете 11 числа атаковать неприятеля». В ночь с 10-го на 11 октября корпус Дохтурова остановился на несколько часов в с. Аристово и готовился с рассветом атаковать Фоминское, а тем временем, минуя Фоминское, прошли далее к Боровску (курсом на Калугу) главные силы Наполеона.

Уже близилась полночь, когда в Аристово примчался капитан А.Н. Сеславин с перекинутым через седло «языком» — пленным французским унтер-офицером. Сеславин доложил, что он, взобравшись на дерево, обнаружил у Боровска колонны «Великой армии», увидел даже «самого Наполеона, окруженного своими маршалами и гвардией». Пленник подтвердил его слова: «Уже четыре дня, как мы оставили Москву <…>. Завтра Главная квартира императора — в Боровске. Далее направление на Малоярославец». Ермолов сразу все понял и предложил Дохтурову спешить к Малоярославцу. Дохтуров заколебался, поскольку имел приказ Кутузова наступать на Фоминское. Тогда Ермолов как начальник штаба «именем главнокомандующего» приказал Дохтурову вести корпус к Малоярославцу, а сам послал майора Д.Н. Болговского нарочным к Кутузову с просьбой срочно направить туда же всю армию.

Болговский потом вспоминал, что Кутузов, выслушав его, «прослезился и, обратясь к иконе Спасителя, сказал: „Боже, Создатель мой! Наконец ты внял молитве нашей, и с сей минуты Россия спасена!“» [534] . Через считаные часы вся русская армия выступила из Тарутина к Малоярославцу.

Так, благодаря счастливому открытию Сеславина и вне всякой зависимости от того, насколько Кутузов разгадал замысел калужского марша «Великой армии», русские войска получили возможность преградить ей путь на Калугу. «Если бы партизан Сеславин не мог предупредить заблаговременно, — рассуждал Ермолов, — VI-й пехотный корпус и прочие с ним войска при атаке села Фоминское понесли бы неизбежно сильное поражение, и был бы Малоярославец беспрепятственно занят неприятелем». Денис Давыдов выступил еще энергичнее: «…извещением Сеславина решилась участь России». Разумеется, при этом надо учитывать и столь же смелую, сколь мудрую распорядительность Ермолова.

534

Харкевич В.И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вильна, 1900. Вып. 1. С. 243.

Тем временем корпус Дохтурова, не успевший отдохнуть в Аристове после изнурительного марша, снялся с места и еще до рассвета 12 октября был уже под Малоярославцем — почти одновременно с «малою частию» неприятельского авангарда, который был им выбит из города атакой с ходу [535] . Вот что рассказывал очевидец. К Фоминскому корпус шел «целый день <…> по плохой проселочной дороге, по слякоти и под дождем. Поздно уже, при большой темноте, остановился он ночевать у селения Аристово. Бивуака строить было некогда, а потому вся ночь была проведена под дождем и почти без сна. На другой день поднялся до света, шел тоже весь день по грязи и, немного отдохнув, в ночь выступил под дождь. Перед светом пришел под Малоярославец и без всякого отдыха вступил в бой <…>. Сообразив все это, можно сделать вывод, каковы были тогда наши войска».

535

М.И. Кутузов. Т. 4, ч. 2. С. 107 (Д.С. Дохтуров — М.И. Кутузову 14 октября 1812 г.).