Феникс в огне
Шрифт:
Джош смотрел, как отец с каждым днем терял жизненные силы и энергию. Он прилежно фиксировал то, что оставалось. Лишь потом, когда он начал работать в фонде «Феникс», ему захотелось узнать, куда делась душа отца. До того Джош никогда не задумывался о том, является ли она некой отдельной субстанцией, которая может перебраться на новое место, не пребывает ли в некой переходном состоянии, своеобразном чистилище, дожидаясь, когда ей представится возможность воскреснуть в ком-либо другом. Он даже предположить не мог, что станет тем самым человеком, кому удастся запечатлеть душу на фотопленку.
Однако
— Я возвращаюсь в больницу, — сказала Габриэлла, окончив разговор по сотовому телефону. — Профессору стало хуже. Не исключено, что он…
Она сглотнула комок в горле, стараясь взять себя в руки, но так и не договорила до конца.
— Вы же говорили, что операция прошла успешно.
— Да. Но теперь у него началась инфекция. Вы спасли его для хирургов. Они залечили его от раны только для того, чтобы он умер от заражения.
— Позвольте поехать вместе с вами, — предложил Джош.
Габриэлла не стала спорить, и они отправились в больницу.
ГЛАВА 21
Серый седан неотступно следовал за машиной Габриэллы по лабиринту римских улиц от самой церкви. Джош обратил на него внимание на первом же повороте.
Он высунулся из окна, быстро повернулся назад, навел фотоаппарат прямо на седан и сделал снимок. Машина не сбросила скорость и не перестроилась в другой ряд.
Любому журналисту известно, что фотоаппарат может напугать кого угодно. Он может стать и причиной гибели фотографа. Джош однажды испытал это на себе на Гаити. Он разъезжал по районам, где ему не рекомендовалось появляться, фиксировал на фотопленку сюжеты абсолютной нищеты и заметил, что за ним следят. Когда Райдер навел фотоаппарат на водителя, тот тоже навел на него кое-что. Пистолет.
Однако тому человеку, который находился в седане и следил за машиной Габриэллы, похоже, было наплевать на то, что его обнаружили. Джош заключил, что это, вероятно, полиция, а не преступник, охотившийся на него. Он решил ничего не говорить Габриэлле. У нее и так хватало причин для расстройства.
Джош остался внизу, в кафетерии, а Габриэлла поднялась в палату профессора Рудольфо. Райдеру хотелось увидеться с профессором, но он не имел ни малейшего желания расстраивать его жену и детей. Ведь именно Джош находился рядом с их мужем и отцом, когда тот был ранен, но сам остался невредим, не говоря уж про то, что он по-прежнему считался хоть и не главным, но все равно потенциальным подозреваемым.
Фотограф разыскал телефон-автомат и позвонил Малахаю, но ни в номере гостиницы, ни по сотовому телефону ему никто не ответил. Джош оставил сообщение, в котором объяснил, что произошло и где он сейчас находится, и возвратился в кафетерий. Там он купил чашку кофе, оказавшегося гораздо лучше того пойла, на которое можно рассчитывать в любой американской больнице, и стал ждать.
Через несколько минут в кафетерий вошел мужчина с маленьким мальчиком. Они сели за соседний столик. У Джоша мелькнула мысль, должен ли он отнестись к ним с подозрением. Не причастен ли этот мужчина к слежке, которую установили за ним полиция или преступник, укравший камни из гробницы?
Мужчина открыл бутылку молока и пакетик печенья и поставил все перед мальчиком, но тот покачал головой и отодвинул еду от себя. Отец вздохнул, затем заметил, что Джош смотрит на них, улыбнулся и произнес какую-то фразу по-итальянски, в которой Джош разобрал только «bambino». [4] Сообразив, что у матери мальчика роды и он напуган происходящим, Джон достал из кармана простой картонный коробок и высыпал из него на стол дюжину спичек с красными головками. Потом он показал ребенку фокус, которому научился у Малахая. Правда, в этом ему было далеко до директора фонда «Феникс», однако Джош постоянно занимался и сейчас не сомневался в том, что сможет занять мальчика и хотя бы на несколько минут отвлечь его, а также свое собственное внимание от тех драм, которые происходили в их жизни.
4
Младенец (ит.).
Во время первой беседы в фонде Джош поймал себя на том, что не может ответить на многие вопросы, заданные Малахаем. Ни один врач, ни один психолог не копал так глубоко. Райдер испытывал отчаянную потребность узнать, что с ним происходит, но чувствовал себя очень неуютно, обнажая свою душу.
Именно тогда Малахай вдруг достал коробок спичек и попросил у собеседника монетку. Эта необычная просьба его очень удивила, но Джош послушно сунул руку в карман, нашел монетку в двадцать пять центов и протянул ее Малахаю.
Тот взял монету своими тонкими пальцами, опустил руку под стол и постучал снизу по крышке. Раздался глухой звук. Малахай постучал еще раз, а потом показал Джошу свою ладонь — пусто! После чего он открыл коробок. Монетка лежала внутри.
— Я не увидел, как это произошло.
— В этом вся суть любого фокуса. Зритель знает, что сейчас что-то произойдет, но крайне редко смотрит в нужное место и поэтому ничего не замечает.
— Ни за что бы не подумал, что директор фонда «Феникс» будет развлекать меня фокусами, — сказал Джош.
— Отец считал это мое увлечение совершенно бесполезным. Зато сейчас оно оказывается очень кстати, когда мы работаем с детьми. Фокусы за считаные минуты позволяют детям расслабиться, открыться. Нам не приходится тратить на это долгие часы. В конце концов, не так-то просто описать свои кошмарные сновидения незнакомому человеку. Это с трудом делают даже дети, для которых воспоминания о прошлой жизни не являются чем-то необычным.
Затем Малахай попросил Джоша рассказать ему в мельчайших подробностях о тех эпизодах, которые его мучили.
— Есть какая-нибудь закономерность в том, когда именно появляются эти истории?
— А должна быть?
— На самом деле никаких строгих правил здесь нет, однако порой встречаются любопытные моменты, на которые стоит обратить внимание.
Джош покачал головой.
— Я ничего такого не замечал.
— В них есть какой-либо хронологический порядок, последовательность?
— Это воспоминания о событиях, которые я никогда не переживал, фантазии, сны. Не знаю, можно ли говорить о какой-либо последовательности.