Феникс
Шрифт:
— О чем ты говоришь? — я широко распахиваю глаза, чувствуя, что сейчас будет то, чего до безумия не хочу. — Не говори мне, что ты хочешь отправить меня… — не успеваю закончить мысль.
— Ты отправишься в академию Равновесия. — ледяной голос окатил хуже холодной воды. Я отшатнулась, ошарашено глядя на отца.
— Ты обещал мне! Обещал! — голос сорвался на крик. — Я не поеду туда!
— Поедешь! — отец снова встал с кресла, скалой нависая над столом и смотря на меня из-под хмурых бровей.
— Нет! — выплюнула яростно.
«Как он мог? Он обещал, что
Огонь потёк по венам, раскаляя кожу до невыносимой боли. В глазах загорелось неистово убийственное пламя, мечтая спалить всех дотла. Я потеряла контроль. Необузданная сила снова взяла верх.
Мгновение, и меня погрузила темнота.
***
— Отпусти! — красивый звонкий смех девушки разлетался по округе.
— Никогда. — хриплый, до боли знакомый голос звенел в ушах.
Я открыла глаза, наткнувшись ими на влюбленную пару, ласково нежащуюся в объятиях. Взрослый мужчина прижимал к своей широкой груди хрупкую маленькую девушку, смотря на неё с огромной любовью, от которой у меня замерло сердце.
Их чувства казались такими светлыми, такими настоящими, что меня саму накрыла неистово чистая энергетика. Они веяли её. Излучали. Такую тёплую, манящую, невероятную.
— Я должна идти, иначе папа будет ругаться. — шёпотом сказала девушка, заглядывая в тёмные, как ночь, глаза любимого.
— Даже если мы задержимся на пять минут? — мужчина взял её лицо в ладони, оставляя на губах нежный поцелуй, от которого по моей спине побежали мурашки.
Все его касания я словно ощущала на себе. Будто бы это я стояла там за место той милой девочки, так наивно глядя на возлюбленного. Будто бы это я смотрела на него чистым восхищенным взглядом, утопая в его объятиях. Будто бы он любил меня.
— Даже если всего на минуту! — отстранилась девушка, с укором смотря на любимого. — Ты знаешь, что мой отец до безумия строгий.
— Он просто о тебе заботится. — улыбнулся он, погладив её по щеке.
— Вот именно! Он заботится, а вот такие вот нехорошие дяденьки, портят ему примерную дочь! — фыркнула, не сумев сдержать смех. Мужчина выгнул левую бровь и тут же бросился к любимой. Снова взял её на руки и начал кружить.
— Эш! Эш! Прикрати! — смеясь, просила она.
Яркая вспышка, и я вернулась в реальность.
Солнце невыносимо слепило глаза, врываясь в огромные окна. Ужасная духота не давала дышать, подгоняя к горлу тошноту. Меня мутило, голова болела.
Я приоткрыла глаза, пытаясь сфокусировать взгляд. Всё тот же кабинет отца. Белые стены, огромные окна, большие шкафы с книгами и кипы бумаг на столе.
Отец стоял подле окна, вглядываясь вдаль. Услышав мои слабые стоны, он тут же развернулся, обеспокоенно взглянув на меня. Голубые, как летнее небо, глаза, снова выглядели прежними. Любящими и родными. Не ледяными и отстраненными.
— Как ты себя чувствуешь, Флери? — он подошёл ко мне и присел на край дивана, положив руку на мою ногу. Теплая, успокаивающая энергия перетекала в меня, придавая сил.
— Всё хорошо, папа. — сказала слабо.
Я лгала. Мне было плохо. Ужасно
И ладно, если бы он был единственный, но нет. Их было сотни. На протяжении моей недолгой жизни такие сны снились мне довольно часто. Время от времени, повторялись, а иногда, как сегодня, показывали другие картинки и кадры. Но всегда это были два влюбленных человека.
— Я связался с Кристофом, он скоро будет здесь.
— Это лишнее, папа. Помощь лекаря мне ни к чему. — нахмурилась при упоминании семейного целителя.
— Флери!
— Папа, прошу. Поверь мне, я чувствую себя хорошо. Просто небольшая слабость, но и она скоро пройдёт.
— И в кого ты у меня такая? — отец запрокинул голову назад и хохотнул.
— Упрямость досталась от тебя! — фыркнула, не сумев сдержать улыбку.
— А вредность от матери!
При упоминании мамы я мгновенно затихла. Улыбка сошла на нет, а следа веселья и не осталось вовсе. Отец заметил перемену моего настроения и попытался сменить тему, но я уже не хотела говорить. Снова застряла в своих мыслях, отключившись от реальности.
Мама ушла от нас, когда мне было около десяти. Бросила папу с двумя детьми на руках и просто ушла. Молча. Без объяснений.
Отец страдал долго, винил себя в том, что не смог удержать семью. Мы с Рафаэлем поддерживали его, как могли, но он закрылся от нас. Совсем погряз в делах, а после и забыл вовсе о существовании детей. Долгое время нас воспитывала тётя Алира.
Когда мне исполнилось двадцать, мы с Рафом вернулись обратно в отчий дом. Отец встретил нас холодно, я бы сказала даже равнодушно, но со временем оттаял. Мы более-менее нашли общий язык, но всё равно до сих пор между нами существует огромная пропасть.
Интересно, что бы было, если бы мама не ушла? Остались бы мы семьёй? Случились бы такие перемены?
Ответы на эти вопросы я не узнаю, даже если очень захочу. К тому же, как и сказала, желания, в это влезать, нет совсем. Как говорится, всё, что не делается, делается к лучшему.
Отец так и не смог больше со мной заговорить, вернее я его даже и не слушала. Молча встала с дивана и пошла на выход из кабинета, продолжая плыть глубоко в мыслях. До комнаты добиралась как в тумане.
***
Время близилось к вечеру. Весь день я просидела дома под строгим наблюдением отца, ибо меня постигло наказание. Даже возможности сбежать не было от слова совсем. Я слонялась по дому, заглядывая в разные его уголки, мечтая занять себя хоть чем-то, но придумывав разную работу, опускала руки. Душа этого делать не желала.
К ужину как раз вернулся брат. Моей радости не было предела, ибо хоть с ним я могла немного сбросить пар и просто поговорить, но мои планы на его счёт накрылись медным тазом. Раф явился хмур, как туча, и зол, как самый настоящий чёрт. По щеке стекала кровь из рассечённой брови, а нос понемногу начинал приобретать синеватый оттенок. Белая рубашка была испачкана в грязи и немного порвана у плеча.