Феномен Девы Марии или пари на беременность
Шрифт:
– Я не могу запоминать лица. У меня частичная лицевая агнозия. Это нарушение способности узнавать знакомые лица. Не сохраняются они в моей памяти… - я с опаской посмотрела на Фила, боясь увидеть в его глазах отчуждение. Но в серо-голубом омуте светилась жалость. – Поэтому, я пойму, если ты сейчас уйдёшь. Понимаю, что с человеком, у которого такой диагноз жить невозможно.
Вытерла руки о салфетку, лежавшую у моей коленки, и встала. Я отошла к дереву, туда, где мирным сном спали синие бабочки морфо. Вот, сказала. Теперь выдержать его уход, не расплакаться. Позади шорохи, даже не говорит
– Какое чудо! – смеется любимый и гладит мои волосы. – Значит будущая жена моя не обычная женщина, а с изюминкой.
– Ты не понял? Это не изюминка, это огромная изюмина. Вот так уедешь в командировку, а когда вернёшься, я тебя не узнаю… нравится тебе это?!
– возмутилась я. Но от счастья голова кружится. Он не бросит меня, я уверена теперь.
– Всё так плохо? – нахмурил брови, а губы-то улыбаются. И лезут к шейке, чтоб прилепить свой горячий поцелуй. Щекотно!
– Не плохо… - едва дышу я от прикосновений нахальных пальцев, которые хозяйничают в районе набухших холмиков с заострёнными вершинками. Какая чувствительная часть тела, моя грудь…
– Тогда и нечего переживать. Жила с этим диагнозом одна, теперь будешь жить со мной. Или ты против меня в твоей жизни?
– Ну что ты… я не смогу отпустить тебя теперь… - вглядываюсь в родное лицо, отмечая каждую мелочь. Я позволяю своей памяти слиться с его обликом, провожу пальчиками по бровям, касаюсь темных пушистых ресниц. – И постараюсь не забыть.
– Расскажи мне, - просит Филипп и отсаживается от меня. Он серьёзен, приготовился слушать, а мне жаль, что моё тело осталось без внимания. – Откуда у тебя этот диагноз? Родилась с ним? Только не бойся, я тебя не оставлю, что бы ты не рассказала.
– Ладно… - я тоже сажусь, чтобы наши глаза были на одном уровне. Кутаюсь в легкий плед, как в кокон. – У меня лицевая агнозия. Частичная и приобретённая, а не врождённая. Мне было семнадцать, я торопилась в школу утром. Ноябрь, ночью прошел ледяной ливень, все покрылось ледяной коркой. Мне нужно было спуститься по лестнице в парке. На верхней ступеньке я поскользнулась и… и пересчитала штук двадцать своими ребрами и затылком. Очнулась уже в машине «скорой помощи», чуть с ума не сошла. Только что бежала в школу и вот надо мной уже склоняются чужие лица, колют чем-то руку и прижимают к носилкам…
Я сделала передышку, собираясь с мыслями. Вспоминать те дни очень тяжело. Филипп взял мою руку и поцеловал пальчики, жалея меня и сочувствуя. Я продолжила свой рассказ:
– Было так страшно! Но стало еще страшнее, когда врач, осмотрев меня, спросил моё имя. А я его не знаю. Вот просто ничего не знаю о себе! Жуть! Полная амнезия… у меня истерика случилась. Кто я?! Откуда? Чем занималась? Ничего не помню… извела себя, пытаясь вспомнить. Тут в палату влетела женщина, руки мои целует, рыдает, доченькой называет. А через час мужчина какой-то, точно так же рыдает у моей кровати. У меня тогда нервный срыв случился.
Я поежилась и подобралась к Филу. Тепло исходящее от него успокаивало и подбадривало. Костер почти погас, но вокруг нас стояли фонари, которые привлекали мотыльков. Глупыши бились в стекло, пытаясь
Два дня тогда никого ко мне не впускали, боясь нового срыва. А потом пришли мои девчонки. Я не узнала их тоже. Одна из них отошла к окну и плачет. Ее длинные черные волосы искрились на солнце, плечи подрагивали. И вдруг мне на память пришло имя – Эрика. Я назвала это имя и девчонка обернулась, радостно засмеялась. Я все вспомнила! Все, кроме лиц. Волосы помню, знаю, что это моя подруга Эрика, а лицо ее не узнаю… И Сашулю не узнаю, только волосы белоснежные, кофточку ее. Мы вместе покупали эту кофточку и я вспомнила когда и где. А лицо тоже незнакомо! Дикость!
Меня выписали, когда ребра поджили. А диагноз – частичная лицевая агнозия приклеился навсегда. Я получила ее в результате травмы затылка. Отбила себе о ледяные ступени важную частичку мозга, которая запоминала лица родных и близких. Поначалу я вообще не могла запомнить. Каждое утро за мной в школу заходила Эрика. Я узнавала ее по волосам, знакомой шапке, куртке… каждое утро Эрика с незнакомым мне лицом…это доводило до сумасшествия первые полгода. Потом свыклась, успокоилась. Как врач сказал – с агнозией жить можно. Уже большая удача, что саму себя в зеркале узнаю.
Вскоре я переехала в столицу, нашла специалистов в этой области. Проводили различные тесты и тренировки, учили заново распознавать лица родных, запоминать их. Оказалось, что немного памяти все же осталось, как раз на десяток лиц. Только я всегда при себе держу фотоальбом или мобильник со снимками, пересматриваю каждый день. Прошло шестнадцать лет. Теперь я почти не забываю лица родителей, брата и подруг. Хотя бы смутно, но все же они удерживаются в моей памяти. Остальных людей не могу запомнить, поэтому улыбаюсь всем, кто мне улыбается, и со всеми здороваюсь. Но вот если я месяц не смотрю фото, или не вижусь лично, то снова лица родных начинают стираться из памяти, и я этого очень боюсь.
– Вот такая история… Не страшно связать свою судьбу с женщиной, у которой такая изюмина? – смеюсь я, заглядывая в задумчивые серо-голубые глаза. И получаю поцелуй в нос.
– Не страшно. Крошка, столько пережила… А меня ты ведь не забыла! Когда увидела сегодня, ты по имени меня назвала.
Я подскочила, как ошпаренная. Точно! Я помнила лицо Филиппа, будто только что видела его! Такого не было даже с Эрикой, я все равно немного забывала ее лицо. Хотя мы каждый день общались по видеосвязи.
22
Назойливый солнечный лучик заставил меня очнуться ото сна. Сразу вспомнила вчерашний день. И почувствовала крепкие объятия. Не приснилось! Я тихонько повернулась к любимому и стала рассматривать его лицо. Он еще спал, но солнце и его тревожило своими нежными щупальцами-лучиками. Фил морщился и кривился, а потом открыл глаза, жмурясь от непривычного света. Увидел меня и посерьёзнел.
– Доброе утро… это я, Фил… - заулыбался, наверное, подумал, что я не узнала. Но я не забыла за ночь его лицо, так четко еще никого не запоминала. Странно…