Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ. История, мыслители, проблемы

Власова Ольга Викторовна

В силу специфики предметной области и метаонтической ориентации представляемая экзистенциально-феноменологической традицией антропология является скорее не психологически, а онтологически ориентированной, эдакой шелерианской антропологией, охватывающей не просто человеческие проявления, и не человека как такового, но «положение человека в…». Ни в феноменологической психиатрии, ни в экзистенциальном анализе философско-антропологическая проблематика никогда не возникает в отрыве от онтологической. Поэтому все те вопросы, которые мы уже отмечали, рассматривая онтологическую проблематику, находят свое отражение и в антропологии.

В рамках феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа отчетливо проступает широко

обсуждаемая тенденция философии XX в., когда все философские проблемы и вопросы сводятся к вопросу о человеке, а все разделы и дисциплины приходят, в конечном счете, к антропологии. В центре всей системы философской психиатрии стоит человек, психически больной человек. По сути, феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ в какой-то мере задались целью, о которой так любил говорить Хайдеггер в отношении к Канту, – обоснованием метафизики исходя из вопрошания о человеке, исходя из антропологии. И в этой цели, имплицитно присутствующей во всех их работах, они вновь обнаруживают кантианские элементы. Но Хайдеггер сам показал, что философская антропология обосновать метафизику не может, и именно об этом, о невозможности через психиатрию как клиническую антропологию обосновать экзистенциальную аналитику он не раз, критикуя Бинсвангера, говорил на Цолликонских семинарах.

3. Постановка и решение собственных философских проблем. Уже упоминавшаяся в соответствующем параграфе проницательная фраза Фуко о том, что «философские проблемы не предшествуют экзистенциальному анализу, но возникают в нем самом», обозначает важный момент развития экзистенциально-феноменологической традиции. В плане ее философского исследования наиболее важным является не только ее вклад в развитие взаимодействия философии и психиатрии, а также разработка традиционно философских проблем, но главным образом та проблематика, которая была конституирована в специфическом для феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа пространстве метаонтики. Именно в этом самобытном философском пространстве находится корень историко-философского своеобразия этих направлений.

Центральная проблема, конституируемая самим развитием и спецификой феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа, – проблема онтико-онтологического перехода. Если выражаться точнее, это скорее не проблема, которая ставится в экзистенциально-феноменологической традиции, в работах виднейших ее представителей, в их анализах, но проблема, которая обнаруживается за самим процессом вызревания центральной проблематики (проблемы патологического опыта и его a priori), за динамикой развития традиции во времени от Ясперса до позднего Бинсвангера, за ее восприятием философией XX в. (от ярой критики Хайдеггера до творческого переосмысления у Фуко). Вопрос онтологически-онтического перехода отражает закономерности проблематизации, если при этом последняя понимается в духе Фуко.

Почему именно патологический опыт становится в экзистенциально-феноменологической традиции проблемой? Почему в этом опыте акцентируется темпоральность и пространственность, и почему на второй план (осмелимся утверждать это вопреки заявлениям некоторых исследователей) отходит пространство языка? Почему одним из центральных моментов здесь оказывается вопрос a priori? Почему акцентируется исследование структуры опыта? Чем обусловлена специфика прочтения философских идей, и почему перед нами предстает именно так понятый Гуссерль, Хайдеггер, Шелер, Бергсон? Все эти бесконечные «почему» и ведут нас к проблематизации.

Посредством всех этих частных проблем даны центральные особенности проблематизации. Только это, если можно так сказать, проблематизация второго уровня; первый уровень исходной проблематизации связан с проблемой патологического опыта и его априорных

структур. Здесь, таким образом, налицо два уровня возникающей философской проблематики: 1) проблемы, поднимаемые в работах представителей феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа (и центральной здесь будет проблема патологического опыта); 2) проблемы, поднимаемые самим развитием экзистенциально-феноменологической традиции, представляющиеся по отношению к первому уровню как закономерности проблематизации – и здесь в центре окажется вопрос онтологически-онтического перехода – одна из важнейших проблем онтологии и антропологии XX в.

Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ одновременно представили и составляющие этой проблемы (возможность онтологического объяснения патологического опыта, возможность совмещения клинического и онтологического, вопрос о конкретных выражениях онтологических трансформаций и т. д.) и конкретный опыт совмещения онтологии и онтики. Опыт, который философия не могла не учесть. И не случайно «продуктивная ошибка» Бинсвангера так задела самого Хайдеггера, и не случайно она стала такой продуктивной для Фуко.

Оценка степени проработанности, степени артикулированности проблемы онтологически-онтического перехода в экзистенциально-феноменологической традиции не входит в задачи настоящей работы. Но тем не менее очень важно этот момент обозначить, поскольку, на наш взгляд, именно в этой проблеме состоит историко-философское своеобразие феноменологической психиатрии и экзистенциального анализа.

4. Идейное влияние, философское созвучие и продуктивная критика в философии XX в. Феноменологическая психиатрия и экзистенциальный анализ не остались неизвестны философии XX в. Поскольку их формирование – результат вызревания философско-клинического пространства, среди философов XX в. нашлись по отношению к ним и коллеги, и критики, и продолжатели. Пространство этой рефлексии, соответственно, можно разделить на три части: 1) выработка созвучных философских проектов; 2) философская критика; 3) продуктивное продолжение и переосмысление.

Феноменология патологического и экзистенциальный психоанализ Сартра, а также экзистенциальная феноменология Мерло-Понти, по нашему мнению, могут быть названы проектами, созвучными феноменологической психиатрии и экзистенциальному анализу. Основа этого созвучия – и общая проблематика, и сходные закономерности проблематизации.

Два отличающихся друг от друга проекта Сартра – феноменология воображаемого и экзистенциальный психоанализ – представляют два аспекта экзистенциально-феноменологической психиатрии: содержательный аспект исследования патологического опыта и методологический аспект разработки целостного подхода. С теми акцентами, которые расставляет сам Сартр, первый проект характеризует созвучие феноменологической психиатрии, второй – экзистенциальному анализу. Несмотря на уже указанные мною в соответствующем параграфе расхождения с этой традицией, Сартр в своих задачах поразительно созвучен экзистенциально-феноменологической традиции.

Экзистенциальная феноменология Мерло-Понти представляет нам пример еще более полного созвучия. В своих ранних анализах, представленных в «Феноменологии восприятия», он развивает, если можно так сказать, феноменологическую неврологию, которую отмечают те же особенности сочетания философского и клинического, что и феноменологическую психиатрию. Дополнение ее исследованием мира психической патологии и привлечение для этого исследования наработок феноменологических психиатров и экзистенциальных аналитиков, а также введение в этом пространстве сходных промежуточных концептов и акцентирование проблемы опыта больного человека позволяет поставить проект Мерло-Понти в единый с феноменологической психиатрией и экзистенциальным анализом ряд экзистенциально-феноменологических клинических проектов.