Фэнтези

Ковалев Валентин Владимирович

Девушка весело произнесла:

– Ну, давайте знакомиться. Меня зовут Настей. А его - она кивнула на своего спутника, - Вандерером. Добираемся из Выселок до Данаприса.

– Меня можете звать Енохом.
– Отозвался пилигрим.
– А это Данька.

Тут он несколько неопределенно повел рукой, не будучи уверенным, где именно. Тут в разговор вступил Данька:

– Ты не могла меня видеть. Я очень хорошо прячусь. И ты не колдовала. Дед бы почувствовал.
– И мальчик вопросительно уставился на Настю.

Она засмеялась, присаживаясь напротив Еноха.

– Я просто догадалась. Зачем одинокому путнику две ложки? Да и затруднительно было бы незрячему отыскать и полянку, и родник без посторонней помощи.

Мальчишка

с досадой потер затылок. Затем схватил злополучную ложку и принялся перемешивать кашу в котелке, буркнув:

– Только она без соли.

– Это не проблема.
– Вандерер полез в мешок и достал туесок с солью.

Протянул пацану. Тот посолил и опять принялся перемешивать. Когда решил что уже достаточно, вопросительно глянул на Настю. Та протянула свою миску. Наложив и Вандереру четвертую часть котелка, поставил его перед старшим, прикосновением указав, где котелок. Сам присел на коленях рядом. Вандерер приволок обломок трухлявой березы и устроился с другой стороны валежины. Настя не поскупилась, основательно облегчив свой мешок, и на столе хватило бы плотно поесть и большему числу едоков. Девушка подкладывала куски послаще Даньке, а тот уже делился с Енохом.

После еды все расположились поудобнее. Енох кашлянул и завел разговор.

– Что же сподвигло вас в путешествие, молодые люди?

Настя ответила:

– Надоело дома сидеть. Мир повидать охота, знакомых навестить. А вы куда путь держите?

Еноха опередил Данька:

– Мы к Оракулу идем.

Тут же последовала недовольная реакция Еноха:

– Молодой человек, сколько раз тебе повторять - не встревай, когда старшие разговаривают!

Данька недовольно засопел, но примолк.

– А ты правда ему дед? И колдун?

Енох ответил:

– Да, он мой внук. От младшего сына остался. Трое их у меня было. И всех троих я пережил.
– Горечь явственно слышалась в голосе старика.
– Но я не колдун. Не дано мне. А вот видеть - вижу.

– Как?
– Не понял Вандерер.
– У тебя же...

– Нет, не глазами. Не так как люди глазами. Это сложно объяснить словами.

– Деда вас за четыре полета стрелы почувствовал.
– Опять не удержался Данька.

– Вижу я не облик, скорее суть, связь - не знаю, как объяснить.

Вандереру стало интересно.

– И что же ты видишь, скажем, во мне?

Енох помолчал немного:

– Ты опасный человек для мира. В тебя потоками льются две противоположные силы - разрушения и созидания. Пока ни одна из них не взяла верх. Но это рано или поздно случится. Если ты не научишься их смешивать. И если одна из сил, безразлично какая, возобладает, миру туго придется. Еще вижу второе твое лицо. Но оно где-то далеко.

Вандерер скептически пожал плечами:

– Ты говоришь как гадалка. Ты даже назвал меня человеком.

– Ты и есть человек. У тебя есть душа. Это я хорошо вижу.

– Что есть душа, старец? Как ты смог разглядеть ее, если не разглядел мою природу?

Пилигрим вздохнул:

– Я не знаю, как это тебе объяснить. Я не всегда понимаю то, что вижу. Ты ведь тоже на ощупь не всегда можешь определить, чего касаешься. И как с уверенностью сказать, что это такое, если никогда не видел этого, не держал в руках, а коснулся только малой части целого? Просто в моей темноте много молчания. Через него и приходят ко мне отдельные крохи понимания. Например, я вижу, что ко всему и всем идут нити. В них и энергия, и информация. Без них бы вообще ничего не было, без этих нитей. Но объяснить их природу я не берусь. Есть вещи доступные для понимания, а есть те, которые надо просто принять. В молодости к каждому существу протянуты толстые пуповины. Ребенок полон энергии. Проходят десятилетия, и пуповина истончается, словно с другой ее стороны пустеет резервуар с энергией жизни. Но все чаще мне кажется, что там бездонный колодец, который опустеть не может. Это мы сами перекрываем

себе поток, делая что-то не так, чего-то не понимая, неосознанно строя защитную плотину от незнаемого, а на самом деле от бесконечного, пугающего, но жизнь дарящего мира. Я вижу, что в тебя вливается с энергией и информация. Но ты к ней не можешь прикоснуться. Потому что боишься. Боишься не смерти. У тебя ее просто нет. Ты можешь умереть только со всем миром или с частью его. Чего же ты боишься, человек?

– Сложно тебя понять, Енох. Но я подумаю над твоими словами.

Настя тоже подала голос:

– Уважаемый, что ты во мне можешь рассмотреть?

Вандереру показалось, что девушка затаила дыхание в ожидании ответа.

Енох пожевал губами и заговорил:

– Я не могу определить, что у тебя за амулет, но он не сможет очень долго заменять тебе усохшую пуповину. Но тут не ты выстроила плотину на пути потока. Если ты видела прогрызенную червячком дырочку в полом стебле камыша, то ты можешь сравнить и понять, что произошло с твоим потоком. У тебя словно кто-то ворует энергию.

Настя подалась вперед, выдохнула:

– Кто?

Слепец пожал плечами:

– Это мне не доступно. Но остерегайся, чтобы этот паразит не высосал и твой амулет.

– А как можно его найти, ну, того кто это делает?

– Не знаю, милая. Но мир изобилует и мудрецами, а не только теми, кто может только увидеть непонятное. Поищи их.

Некоторое время все молчали. Потом Данька попросил:

– Деда, а расскажи историю.

– Да уж спать пора.
– Возразил тот.

– Ну пожалуйста, не жмоться. Тебе же их столько снится.

Дед вздохнул и кряхтя уселся поудобнее.

– Да вот, снятся. А что мне снится - другие миры или просто больное старческое воображение шалит - не пойму. За советом со всеми своими непонятками и иду к Оракулу. Ну ладно уж, расскажу. Слушайте.

Сон пилигрима.

– И сказал создатель одного из миров: "Существовать будет этот мир, пока в нем есть хоть один праведник". Ибо население мира, где живет создатель, прирастает людьми, нашедшими дорогу туда. Но много миров, и много путей ведут в разных направлениях. И хоть встать на путь поиска ты должен сам, но помочь тебе отыскать нужную дорогу, может только знающий. В том же мире забыли исконное значение этого слова - праведник. Заменили его выгодным для поводырей, а поводырями стали считать преследующих свои корыстные цели или заплутавших. Праведник для них - ведущий жизнь правильную, заветами поводырей одобренную. Исконное же его значение - проводник, правду ведающий. И неважно для создателя, какую жизнь ведет тот в мире этом, какова его душа. Важно лишь стремление к свободе и непреклонность на пути. Коль черна душа праведника, людям в мире тяжелее лишь жить будет, но мир устоит. Коль светла - светлее и жизнь. Но все меньше становилось там таких людей, ибо каждый искал правду по своему разумению. А исконных праведников преследовали по воле поводырей как колдунов зловредных. И когда совсем не осталось их, уничтожил создатель тот мир, утопил в водах, ибо бесполезен стал он для целей его.

– Что же он не вложил знания в головы других, не указал сам путь?

– Каков хлеб слаще - подаянием выпрошенный, или своим трудом заработанный? Коль тебя за ручку привели, вспомнишь ли дорогу, если слеп? И не придется ли тебя и дальше за ручку в новом мире водить? Кому же ты там нужен такой - без поводыря шага не могущий сделать? Потому каждый ищет правду и свободу сам. А быть свободным ой как трудно. Последнему рабу легче быть свободным, чем величайшему из вождей. У раба нет ничего и терять ему нечего. Ничто его не держит, кроме цепи. Вождя держит власть, держат ответственность, слава, долг. И сам, по своей воле, он не так уж и много что может. Захоти повернуть по своему, а не так как нужно ближнему окружению, и долго ли сможет он править?