Feodal-mode
Шрифт:
– Отлично, Проспиртус! Добивай его! – одобрил Сергей.
Барон дёргался и трясся на одном месте. Частота "кадров" упала до одного-двух в секунду. Пусть и не мгновенно, но странный магический интернет начал отключаться, обрезая Барону доступ к миру живых.
– Я на самом деле уже давно в другом месте стою, – сказал Серегй, желая запутать Барона ещё сильнее. – Вы видите лишь мой после образ.
Барон, кажется, его даже не слышал и только вхолостую щёлкал пастью. Связь между мирами слабела с каждым мгновением.
– Да чтобы черти в аду ваши кишки самыми большими вилами крутили! – провыл де Биль, царапая когтями пол. – Проклинаю ваш драный интернет! Чтоб ему пусто
– Как говорят в этих наших интернетах – кажется, кто-то пригорел, –произнёс Сергей всё тем же спокойным равнодушным голосом.
Магия вырвала из тела одержимого полупрозрачный светящийся сгусток тумана. С хлюпаньем его всосало внутрь пентаграммы, линии вспыхнули ярче обычного и погасли. Заклинание отработало своё и отключилось за ненадобностью. Ноги одержимого подкосились, и он безвольным кулем упал на пол. Древоруки, лишние ряды зубов исчезли, словно их и не было. Человек принял свой привычный облик. Однако все раны, полученные от Сергея и сэра Симона остались на теле.
– Что ж, я давал тебе шанс умереть быстро и безболезненно, Тёмный лорд! – донёсся до них затухающий голос Барона. – Но ты оттолкнул мою милость и тем самым подписал себе приговор! Я обреку тебя на участь... на участь... – Барон запнулся, подбирая слова.
– Участь много хуже смерти, – со скучающим тоном подсказал ему Сергей. Благодаря кинематографу у него собрался внушительный запас разных шаблонных злодейских фраз, которые для местных жителей звучали верхом оригинальности.
– Именно! Много хуже смерти! – расцвёл сэр Говард. – Жди! В Ночь Длинных Теней я приду за тобой! Готовься! Уже скоро!
Голос владыки мира духов окончательно затих, превратившись вначале в неразборчивый писк, а потом и вовсе пропал окончательно.
Приблизившись к пленнику, Сергей положил тому два пальца на шею, проверяя пульс, но тот не прощупывался. Заключённый погиб, не выдержав жуткого напряжения после вселения Барона. Уж слишком мощной и тяжеловесной оказалась сущность духа для обычного человеческого тела. А может быть его прикончили раны, кто знает.
Маги потихоньку приходили в себя, хлопая друг друга по щекам. Проспиртус выглядел бледнее остальных – он-то в отличии от коллег видел, что на самом деле произошло в ходе ритуала.
Стражник, подчинённый Бароном, лежал неподвижно на полу, глядя пустыми глазами перед собой. Из уголка рта стекала на пол ниточка слюны. Похоже, парню понадобиться помощь квалифицированного мага-мозгоправа или целителя. Главное, чтобы не некроманта.
– В следующий раз надо будет в уши что-то воткнуть, – вздохнул сэр Симон, с лязгом вгоняя меч обратно в ножны. – И общаться с друг другом знаками. Ну и с врагами тоже, хотя для них знак нужен всего один...
– Следующий раз наступит очень нескоро, – произнёс Сергей, продолжая разглядывать труп узника. – Нам сейчас надо готовится к обороне. Барон, конечно, все свои силы на нас не бросит, но какую-то часть точно отправить. Скорей всего самую боеспособную. Прощупать оборону, проверить на прочность. И атакуют они, как уже де Биль сказал, в Ночь Длинных Теней... А это очень и очень плохо.
Сэр Симон лишь усмехнулся, и похлопал по набалдашнику на рукояти меча.
– Я всегда готов, милорд. Куда вы – туда и ваши верные последователи. Ночью Длинных Теней нас не запугать.
ГЛАВА 13: Возвращение в Призрачные земли
Ночь Длинных Теней — уже одно название внушало некий подсознательный ужас. Она также являлась одной из причин, почему графство Могильяк считалось нехорошей землёй, даже по меркам Южных земель.
Никто не знал, что же именно происходит на улице в эту кошмарную ночь. Люди шёпотом передавали друг другу истории о жутких криках и громких звуках доносившихся снаружи. Кто убеждал слушателей, что слышал чудовищные шаги, сотрясающие землю, словно целая гора внезапно решила прогуляться. Сосед первого рассказчика, напротив говорил, что никаких гигантов не слышал, но к нему в дверь стучался некто и голосом его сестры, утонувшей год назад, умолял пустить в дом, жалуясь на жуткий холод и голод. Третий не слышал ни гигантов, ни умерших сестёр, однако в его доме по какой-то причине стало очень холодно, хотя на дворе стояло лето. Стены покрылись инеем, температура резко упала, а изо рта домочадцев вырывались облачка пара. Топить печь пришлось всю ночь, словно в самую суровую зиму.
Самое интересное, что утром, выйдя наружу, первый рассказчик обнаружил около своего дома огромные следы в форме человеческой ступни. У второго порог дома оказался забрызган тиной и ряской, хотя ближайший водоём находился очень далеко. У третьего дом покрывал слой снега, ни с тог они с сего решившего выпасть посреди лета.
Как правило, каждую ночь всегда находились те, кто пренебрегал осторожностью, или те, кого Ночь Длинных Ночей заставала в пути. То ли голоса, шепчущие внутри головы, то ли банальные любопытство и неосторожность сгубили людей, но факт оставался фактом. Некоторые дома после Ночи Длинных Теней находили пустыми. Проживавшие в них семейства, даже очень многочисленные, исчезали бесследно. В помещении отсутствовали какие-либо следы борьбы. Вещи от лавок до икон стояли на положенных им местах. Словно их обитатели сами вышли наружу по доброй воле... Или же их вытащили из дома каким-то иным способом.
На торговых трактах частенько находили брошенные хозяевами купеческие караваны. Вещи, товар и животные оставались нетронутыми, а вот люди исчезли бесследно.
Ночь Длинных Теней полностью игнорировала животный мир. Коровы, овцы, лошади продолжали мирно пастись, насекомые — летать и ползать, а рыба — плескаться в реках. Зловещая сила избирала своей целью исключительно разумных существ, не делая исключения даже для нечисти. Поэтому даже самые лютые монстры предпочитали забиться в нору поглубже в это жуткое время, чтобы не столкнуться с чем-то ещё более ужасающим, чем они.
Была одна короткая минута, когда наружу можно было выглянуть без последствий. Этим иногда пользовалась, как правило, самая безбашенная ребятня, желая покрасоваться друг перед другом. В мгновение, когда алая полоска солнца всё ещё не скрылась за горизонтом, смельчаки отваживались посмотреть наружу через оконную щель.
Увиденное отпечатывалось в их мозге раскаленным, мучительным воспоминанием, от которого многие впоследствии искали спасения в вине. По словам свидетелей, последний луч заходящего солнца перед тем, как погаснуть, освещал землю от горизонта до горизонта невероятно яркой вспышкой. Все объекты становились видны до мельчайших деталей, невероятно чётко, даже трещины в древесной коре, словно человеческие глаза обретали орлиную остроту. Краски меняли свои тона на более насыщенные и яркие, отчего глаза начинали болеть.