Ферма веников не вяжет. Нахальное привидение

Андрей Писарев

– Не играй с судьбой, козлик. Сегодня ночью зубы сомкнуться. Звезды никогда не врут.

– Конечно, не врут. Они и разговаривать-то не умеют. – Беззаботно отмахнулся Иванушка. – С чего бы им врать?

Глава 4: «Охотники за привидениями».

"Кто сказал, что у "страха глаза велики"? Бред. У настоящего страха велики когти, зубы и рога. Глазами никого не съешь".

Фермерский философ Цыпцыплен.

Солнце,

как известно, прежде чем лечь спать становится красным. То ли созревая под вечер, как помидор; то ли зевая во весь свой красный рот, то ли от стыда за происходящее в мире, потому что сверху оно все лучше видно.

Вот и сегодня напоследок блеснув багряным, светило спряталось за Гремучий лес и сумерки проглотили ферму. Наступила Ночь Демократии. Гуси пробрались в дом и вынесли все конфеты "Гусиные лапки" так как это оскорбляло их достоинство.

Правда, Персика с ними на этот раз не было. С самым упитанным гусем вновь приключилось злоключение. Топая вперевалку около заброшенного сарая в котором никто не жил уже два года – Хозяин протравил сарай от блох – неожиданно гуся пробрал аромат свежего хлеба. Персик не устоял и сунул шею в дверь. За дверью начиналась дорожка из крошек и вела вглубь. Персик как наркоман, напоминая в профиль пылесос, пошел по дорожке. Когда его туловище уже покорило сарай, но хвост еще оставался снаружи, дверь сарая неожиданно захлопнулась, отделив хвост Персика от самого Персика.

Заорав гусь кинулся наружу, чувствуя позади холод. Но увы, на улице не было никого, кто бы был повинен в столь возмутительном происшествии. Проведя крылом по заду Персик ощутил весь свой позор. И заорал еще пронзительней.

Теперь ночь демократии Персик коротал один, сидя на пучке соломы, с тоской взирая на веселье через щель сарая.

А во дворе тем временем барашек Твердолоб устроил состязание со столбом, на котором висели ворота. Коровы занимались йогой по книге, которую подарила им свинская львица.

Но лишь трое животных праздновали Ночь Демократии по своему. Кольценос, Иванушка и Пуговка топали по дороге ведущей от ворот для выгона скота к реке мимо пастбища.

Поначалу дело шло весело. Козлик раздобыл фольгу и соорудил из нее шапочку. Сообщив, что у настоящих охотников за привидениями должна быть соответствующая экипировка. Потом вышла луна и шапочка стала так отсвечивать и блестеть, что Кольценос сказал снять ее. Потом путники пытались углядеть Двутавра в поле, ведь где-то там он со своей коровой. Однако, кроме ночных мотыльков и дальней стены леса ничего не рассмотрели. И козлик Иванушка высказался: "Что все мужики "козлы", хотя бы даже и они быки". Ведь "у него целое стадо, а он налево бегает". Это рассмешило Пуговку, она дала пространную ремарку по поводу мужского сознания.

Потом Иванушка снова принялся утверждать, что злые силы превратили его из развитого человека в козлика:

– И попил я прокисшего пива. Так мне поплохело – до жути. Очнулся я среди базара. На руки гляжу и не узнаю, головой повел – выросли рога. Был "хомо сапиенс" стал "капер сапиенс".

– Так не может быть, – сказал Кольценос.

– Почему?

– Не рационально. Противоречит закону природы.

– И это мне говорит рациональный бычок, который в данный момент охотится за призраком, – воскликнул Иванушка.

Тут подключилась Пуговка:

– Ой, я не могу с тя, Иванушка. Если ты и человеком таким болтливым был, не удивлюсь, что тебя специально опоили.

– Человеком я был отменным. – Задрал голову козлик, – Вы никогда не поймете, каково это – быть человеком! Спать на кровати, по утрам глотать кофе. А книги?! А фильмы?!

Тут Иванушка сделал свой голос похожим на бандитский, понизив тон и добавив уверенности и продекламировал любимую фразу из фильма:

– Эй, ты. Змей. Знаешь, что я сделаю? Я сосчитаю до десяти. И если ты не уберешь свое грязное тело с моего порога, я набью твои кишки пулями! Один, два, десять… Пув, пув, пув!

Иванушка изобразил стрельбу из пистолета.

– Классика! – Вздохнул он, – Разве может простой козлик вырасти таким утонченным?

– Все равно: не верю, – сказал Кольценос.

– Мать моя козочка! Да ты часом не "Фомой" зовешься?!

Тут Пуговка вдруг прервала смех и указала за спину.

– К нам несется что-то белое.

Кольценос с Иванушкой крутанули шеи и, действительно, в темноте по дороге плыло нечто светлое прямо на путников. Луна озаряла очертания этого нечто, и в ответ луне, нечто тоже светилось само по себе! Слабого фосфоресцирующего отблеска нечто хватало что бы выхватывать очертания дороги. Тут даже у всегда логичного Кольценоса завибрировали колени. Далеко сквозь поле желтели окна фермы, слышалось гоготанье гусей, а неопознанный источник света настигал бычка и его спутников. Сама собака Баскервилей обратилась бы в бегство, узрев такое.

Тут каждый из путников поступил по своему. Пуговка так и осталась стоять, словно ее привинтили к постаменту. Лишь достала носовой платок и утерла лоб под соломенной шляпкой. Кольценос же оттолкнулся задними ногами и оказался в лопухах, что росли слева от дороги. Оттуда показался его рыжий чуб и прищуренные глаза.

– Сюда, – сдавленно просипел он спутникам.

Выражение морды Иванушки сделалось не небрежно-смешливым, а вытянутым. Он кувыркнулся в воздухе, и плюхнулся рядом с бычком.

– Пуговка, – закричали свинье из лопухов.

– Я не верю в призраков, – Словно убеждая себя пробормотала свинья.

– Мы должны его поймать. – Решительно сказал Кольценос.

– А по-моему это он нас ловит, – заметил Иванушка.

Наконец, Пуговка поддалась на уговоры и предварительно постелив полотенце на траву, улеглась в лопухи.

– Я чтобы не спугнуть, – сказала она при этом, – Так-то не боюсь. Мне только бы увидеть это.

Лоб ее покрылся мелкими бисеринками, блестевшими от луны.

Кольценос зашептал план:

– Подойдет ближе, накидываемся и хватаем.

– Мне как летописцу надо быть объективным, – забормотал Иванушка, – А в пылу драки с неземным существом сложно быть беспристрастным. Я отсюда понаблюдаю.

Светящаяся сущность тем временем нарастала в размерах и была уже в пятистах метрах от сидевших в засаде. Двигалась сущность быстро, и если приложить ухо к земле, можно было различить мелкую дрожь.

– Это земное существо, – успокоил бычок спутника, – Слышите шум?