Ферма
Шрифт:
Джейн вскакивает на ноги:
– Я Джейн. Джейн Рейес.
Госпожа Ю смотрит на Джейн с дружеским интересом, но ничего не говорит.
– Мою бабушку тоже звали Ю, – выпаливает Джейн.
– Мой отец китаец, а мать американка. – Госпожа Ю делает Джейн знак следовать за ней. – Таким образом, я полукровка. Как и вы.
Джейн наблюдает за госпожой Ю, высокой и стройной, в темно-синем платье, тонкие складки плиссированной юбки шелестят, когда она пересекает комнату. Волосы цвета жженого меда собраны сзади в свободный пучок, и когда она поворачивается, чтобы улыбнуться Джейн, та замечает, что хозяйка «Золотых дубов» светловолоса, как белая женщина, и не
Она совсем не похожа на Джейн.
Джейн вдруг осознает, что юбка у нее слишком узкая и короткая. Почему она не прислушалась к Ате, которая советовала ей надеть брюки? Зачем она позволила Энджел накрасить ее?
Она останавливается перед зеркалом, висящим на ближней стене, и начинает стирать пальцами со щек румяна.
– Джейн? – окликает ее с порога госпожа Ю. – Вы идете?
Джейн опускает руку, краснея, и семенящими шагами направляется к госпоже Ю – на слишком высоких каблуках и в чересчур короткой юбке.
Они идут по коридору, по одной стороне которого тянутся высокие окна, а с другой висят картины в дорогих рамах. На них изображены птицы.
– Полы здесь оригинальные, оставшиеся с тысяча восемьсот пятьдесят седьмого года, когда был построен дом. А картины принадлежат кисти Одюбона [32] . Тоже оригиналы, – добавляет госпожа Ю, а затем подводит гостью к окну. – У нас более двухсот шестидесяти акров земли. Граница нашей собственности проходит вон у той буковой рощи. А холмы позади нее – это уже Катскилл [33] .
32
Джон Джеймс Одюбон (1785–1851) – американский натуралист, орнитолог и художник-анималист.
33
Катскилл – горный хребет в северных Аппалачах, в юго-восточной части штата Нью-Йорк.
Они входят в кабинет госпожи Ю, похожий на саму госпожу Ю, – в нем все просто и дорого. Джейн садится, чувствуя, как юбка задирается и открывает бедра. Она тянет подол книзу.
– Чай? – спрашивает госпожа Ю, протягивая руку к чайнику, стоящему на низком столике перед ними.
Джейн мотает головой. Она так нервничает, что боится пролить чай на белый ковер.
– Тогда я выпью одна. – Госпожа Ю наливает себе чашку левой рукой. Огромный бриллиант, ее единственное украшение, вспыхивает на безымянном пальце. Она улыбается Джейн: – Как прошли рождественские выходные? Занимались чем-нибудь увлекательным?
– Я была дома, – с трудом выдавливает из себя Джейн.
Она с Амалией и Атой посетила рождественскую мессу, Энджел приготовила пансит [34] , бистек [35] и лече флан [36] , а Амалия получила подарки почти от всех в общежитии. Не очень интересно для кого-то вроде госпожи Ю.
– Дом там, где сердце, – отмечает госпожа Ю. – Итак, Джейн. Ваши результаты терапевтического и психиатрического обследования просто потрясающие. Пройти первый и второй этапы непросто. Поздравляю.
34
Пансит – национальное филиппинское блюдо, жареная рисовая лапша с мясом, морепродуктами, овощами и так далее.
35
Бистек – бифштекс (тагальск.).
36
Лече флан – заварной крем (тагальск.). Этот десерт готовят для всех праздничных мероприятий.
– Спасибо, мэм.
– Цель этого собеседования узнать вас немного получше. И показать вам «Золотые дубы»!
– Понятно, мэм.
Госпожа Ю изучающе смотрит в лицо Джейн.
– Почему вы хотите стать хостой?
Джейн думает об Амалии и, глядя на свои сложенные руки, бормочет:
– Я… хочу помогать людям.
– Простите, не могли бы вы говорить погромче?
Джейн поднимает голову.
– Я хочу помогать людям. Людям, которые не могут иметь детей.
Госпожа Ю что-то строчит стилусом на планшете, лежащем у нее на коленях.
– И… мне нужна работа, – выпаливает Джейн.
Ата предупреждала, что этого не стоит говорить. Слишком похоже на отчаянный шаг.
– Ну, в этом нет ничего постыдного. Мы все должны работать, чтобы поддерживать тех, кого любим, верно?
Джейн снова смотрит на бриллиант на пальце госпожи Ю, ярко выделяющийся на фоне ее темного платья. Билли не купил Джейн кольцо. Она была беременна, они быстро поженились, и он сказал, что в этом нет смысла.
– Ваши рекомендации также были очень хорошими. Латойя Вашингтон…
– Она была моей начальницей на старой работе.
– Мисс Вашингтон была очень любезна. По ее заверению, вы трудолюбивы и честны. Она пишет, вы прекрасно ладили с жильцами дома престарелых. Ей жаль, что вы ушли.
– Мисс Латойя была очень добра ко мне, – торопливо говорит Джейн. – Когда я приехала в Нью-Йорк, это была моя первая работа. Она отнеслась ко мне с пониманием, даже когда я забеременела… Ах!
Джейн прижимает руку ко рту.
– Собственно, это был следующий вопрос, который я собиралась задать. О вашем ребенке.
Ата велела Джейн не заводить речь об Амалии, потому что зачем нанимать женщину, которая постоянно думает о собственном ребенке?
– У нас нет правила, запрещающего хостам иметь собственных детей. Нет никаких проблем, если вы подождете достаточное с медицинской точки зрения количество времени до имплантации. И приятно знать, что вы успешно выносили кого-то до положенного срока. – Госпожа Ю улыбается. – Сколько исполнилось вашему ребенку?
– Шесть месяцев, – шепчет Джейн.
– Какой чудесный возраст! У меня есть крестница, которая всего на несколько месяцев старше, – весело говорит госпожа Ю. Она живет на Манхэттене. Посещает музыкальный класс, где поют песни на китайском языке. Отец француз. Он и подруга госпожи Ю планируют вырастить дочь свободно говорящей на трех языках. – Как зовут вашего ребенка?
– Амалия.
– Какое красивое имя. Филиппинский вариант Амелии?
– Это имя моей бабушки.
Госпожа Ю пишет что-то на своем планшете.
– Джейн, есть одна вещь, в связи с которой нас беспокоят хосты, имеющие собственных детей. Это стресс. Бесчисленные исследования показывают, что младенцы в утробе матери, подвергающиеся чрезмерному воздействию кортизола – химического вещества, выделяемого организмом при стрессе, – в конечном итоге более склонны к беспокойству в последующей жизни.