Феромоны Монферрана
Шрифт:
Каспар ей не сочувствовал. Он еще не знал тогда, что Белозерский может быть утомителен для близких. Быстро убедиться в этом не составило труда. Но Каспар еще долго находился под обаянием "плешивого", чей поток сознания будил авантюрное воображение:
– - Ты заплыл не в те воды, - бодро вещал Белозерский.
– Мозги обрастут ракушками в туалетной каморке. А надо, чтобы о тебе пошла народная молва! У меня план: мы организуем агентство. Название надо придумать звучное и непонятное. Например, - Асана. Главное, чтобы на "а" - так лучше воспринимается. Даем рекламное объявление:
Правдиво объясним Ваше отсутствие в семье.
Народ потянется. Думаешь,
– - Что такое "Асана"?
– только и спросил Каспар.
– - Неважно. В общем, поза в йоге. Такие вещи надо знать! Хотя насчет названия и прочей эзотерики - ты на меня вали, уж я им мозги запудрю. Мы будем работать по принципу "добрый и злой следователь". Т.е. в переводе на нашу почву: грустный психотерапевт и веселый шарлатан.
Объявление тиснул друг Белозерского в газете с обнадеживающим названием "Ладушка" и подзаголовком "О семье и о здоровье". Знакомец уныло там редакторствовал, мечтая возглавить русскоязычный "Плейбой". Но того еще не было в природе, и потому страдалец вот уже с полгода проникался тихой ненавистью к семейным ценностям. Он с радостью отреагировал на возможность пошалить. Затейники ждали откликов, затаив дыхание, что противоречило здравому смыслу. "Ладушка" взросла на ниве своей предшественницы - вялой многотиражки, и ее читательская аудитория была крайне туманна. И, тем не менее, народ, как того ожидал болтливый мудрец, клюнул, заглотил и не поперхнулся. Были, конечно, оскорбленные письма от воинственно настроенных дам, - видимо, чувствовавших, что падут жертвами означенного "правдоподобия". В день выхода тиража не привыкший к демократическим свободам читатель, тяжело сопя, обдумывал предложение. А на второй день позвонили аж целых три человека. Первому, нетрезвому господину с шаляпинским тембром, было просто не с кем потрендеть. Второй неуверенным шепотом согласился подойти в контору. Третий оказался девушкой. У нее вообще не было семьи. Она хотела устроиться на работу телефонной секретаршей. Эта немудреная должность как раз вошла в моду. Но, несмотря на моду, она стала любовницей Белозерского. Это призвание вне конкуренции. И совсем другая история.
5. Два кусочка сахара
Сашенькино прочтение надписи на кольце Соломона: " И эта пройдет".
Теперь эти несуразности в прошлом. Оглядываясь на них, Каспар мог сказать, что не жалел о содеянном. А это уже немало... да, очень немало - уговаривал он себя, волоча на плечах две тяжеленные сумки. В них покоились пачки с этнографическими брошюрками, которые вот уже полгода заменяли Каспару кровать. Брошюра имела туманный заголовок "Мордва: путь древних кельтов". Конечно, спать можно было и на полу. Но не только упрямство не позволяло снести пачки к помойке, дабы неисповедимыми путями книга нашла своего читателя. Все-таки Каспар пообещал смертельно больному Белозерскому, что сумеет продать хотя бы половину. Это был обет - вместо молчания или безбрачия. Покойный считал, что, только связав себя невыносимым до нелепости обязательством, можно достичь великой цели.
Он лукавил. Обязательство вовсе не казалось ему нелепым, ведь скромную монографию написал он сам. И ее даже чудом издали, однако распространять труд "всей паршивой жизни", как называл книжку Белозерский, пришлось самому гению. Гений к этому был не слишком расположен. Осчастливленными этнографическим опусом оказались лишь соседи-алкоголики и агрессивно-случайные люди, забредавшие к старому болтуну на огонек. По убеждению Каспара, они были отъявленными бандитами, но Белозерский дорожил этим общением. Однокашники, как-никак... и все при деле! Не то что Каспар с пустыми амбициями и ветром в карманах... Белозерский был предан бескорыстной науке, что не мешало
К мечте Каспара о частной практике, славе и прочих усладах Белозерский относился скептически. Даже когда концепция каспарова кредо созрела и окрепла:
– - "Семейный психотерапевт" пока не звучит. Такие услуги войдут в моду лет через десять-пятнадцать. А пока займись спекуляцией. Вот у меня приятель - торгует всякой хренью. Он возьмет тебя в продавцы обоев. Или повидла. Начнешь с малого, а потом, глядишь, и свое дельце откроешь. Например, ларек со снедью. Потом сам наймешь продавцов, сделаешь пристройку и там будешь себе на потеху психотерапевтировать. Но первым делом, знаешь, что? Начальный капитал!
Каспар до поры до времени потешался над такими речами. Над многогранностью друзей Белозерского. Над последствиями идиотской "Асаны". Над пестротой мира вообще. Его первый год в столице прошел на удивление безмятежно, хотя его окружение носилось в поисках утраченного рубля. Даже многие однокурсники суетились, хотя студенту положено быть беспечным прожигателем жизни.
Такие представления о "стьюдентах" стремительно устаревали, но так как они пришли от Авроры, Каспар не спешил с ними расставаться. Мамины заблуждения - это ведь тоже память о ней, и, выходит, их тоже нужно беречь. Не получив высшего образования, Аврора безапелляционно желала его для сына, и приукрашивала студенческую жизнь завлекательными россказнями. Сын твердо решил вкусить все обещанные матушкой радости. Вначале это получалось легко: после армии он ценил каждый миг свободы. Но вот беда: постармейский синдром давал и обратный эффект. Каспар панически боялся потерять время, и торопился, торопился... Избегнувшие этого недуга развлекались без задней мысли, Каспар же на утру после приключений мучился от потерянного времени. Над ним висело Сашенькино "и так потерял два года, а мог бы...".
А Белозерский вдруг заболел. Стал хвататься за левый бок. Потерял интерес к проказам. Каспар не верил! Как можно поверить в то, что, например, самого Бахуса одолел цирроз?! Аналогично несовместимыми были Учитель и рак. Первый приступ случился с ним как раз в тот момент, когда к Каспару вошел господин, клюнувший на объявление об отсутствии в семье. Концепции "злой-добрый" не суждено было сбыться! "Терапевт" весь извелся в ожидании своего компаньона и успел предать того анафеме: "Нажрался, опять, гад, со своими бандюками!". Оставаться наедине с новым клиентом на сей раз совсем не хотелось. Что Каспар ему предложит?! Он был абсолютным дилетантом по части изобретательного вранья. К тому же был движим противоположным посылом: он желал правдоподобно объяснить не отсутствие, а присутствие в семье...
И, тем не менее, пришлось встретиться с неизвестностью лицом к лицу. Неизвестно пожаловала в виде ворчливого господина с тростью, напоминавшего разорившегося купца. Его уже было не одурачить, как Классика, и на расслабляющие прозвища он не согласился. Войдя в "туалетную" резиденцию Каспара, он долго с недоверием оглядывал обстановку. Потом разразился ругательной речью по поводу гнусных жуликов, расплодивших в стране. Потом высказал недовольство по поводу отсутствия приличной вешалки в кабинете: хрупкая рогатая железка, которую предложила посетителю секретарша МуМу, свалилась под тяжестью "купеческой" шубы.
– - Борис Митрофанович, - представился гость.
– А вы, молодой человек, давайте, показывайте свой каталог девочек. Надеюсь, там найдутся достойные персонажи...
Неласковая речь гостя сочеталась с насмешливо-суровым взглядом. Каспар сперва не понял, о каких девочках шла речь... Потом стало понятно, что Борис Митрофанович принял "Асану" за публичный дом, который столь эвфемистически маскировался под интригующим намеком... Пока привередливый гость, наконец, уяснил, что никакого иносказания в предлагаемых услугах нет, Каспар прослушал целую сагу: