Ферзь. На грани
Шрифт:
– Ты сможешь найти Алену?
Он не ответил, а я ждала, сжимая ткань простыни. Неужели трудно сказать «да»? Почему с ним так сложно? Он ведь обещал… А сейчас не может подтвердить свои слова.
– Да. Будь уверена, ты увидишь своего ребенка.
– А… – облизнула сухие губы и прошептала: – Ей ничего не сделают?
– Нет. Они ждут ответа от Высокова.
– Но он не знает…
– Уже знает, – резко выдал Ферзь и сухо продолжил, – и откажет.
Резко подскочила, понимая, что это значит для моей девочки, но тут же послышался приказ:
– Маша, ляг на место!
– Но…
– Высоков будет пока молчать. В его жену сегодня стреляли и она в больнице в тяжелом состоянии.
– Но откуда… откуда ты знаешь? – с волнением прошептала, считая, что он меня запугивает. Ведь Владимиру так нужна была Алена – он не мог так просто потерять ее, отдав на растерзание монстрам.
– Знаю. Не надейся, что будет иначе. Высоков не отдаст то, что приносит ему основной доход. Исключено. А если он еще лишится жены, без которой ничего не представляет, то совсем озвереет. В любом случае… без нее… твоя дочь ему не нужна. Это личная прихоть Высоковой.
«Это личная прихоть Высоковой… Как же так? Как?»
– Если так, то Алена в опасности… – задохнулась от такой мысли. Как же такое возможно? Получается, это жена Владимира захотела ребенка, а он согласился?
Растерялась, забывая, как правильно дышать. Тяжелые мысли сжимали виски, причиняя еще больше боли.
– Он будет молчать. Люди, которые стреляли… дали ему время подумать, так что у нас есть время, чтобы вычислить, где ее будут прятать.
Продолжала сидеть, сжимая себя за плечи. Так хотелось закрыть глаза и оказаться в другом месте – там, где тихо и спокойно, где нежно светит солнце, громко завывает песню дождь, ударяя каплями по крыше дома… Куда угодно… только бы мы там были с дочерью вместе.
Мечты… Или нет?
Смахнула слезы, и в следующую секунду охнула, когда полетела в сторону подушки и оказалась в захвате сильных рук. Мужчина зажал своим телом и на мои удары руками отреагировал молниеносно – с силой сцепил их, прижимая к торсу, грубо чеканя:
– Спи! Пять минут твоих дерганий, и я возьму то, на что подписалась. Так что не беси меня, раз уж решил не трахать скорчившуюся от боли девчонку.
– А что… можешь? – с обидой спросила и сама же ответила: – Ну, конечно, можешь! Естественно. И даже если ты противен…
– Маша, – прорычал мужчина, намекая, чтобы замолчала, но было так обидно, и я начала дергаться, с отчаянием выдыхая:
– Ненавижу тебя и не хочу…
– Маша! – он буквально кипел от ярости, до боли сжимая кисти. – Ты что творишь, мать твою?! Успокойся!
– Вы все – СВОЛОЧИ! Ненавижу… Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу, – на последних словах разревелась, прижимаясь к обнаженной груди, не в силах справиться с эмоциями.
Не могла я… Не могла иначе.
– Проклятье! – выдал он и резко упал на спину, потянув на себя, зажимая левой рукой, накрывая правой. Он просто держал… пока я сотрясалась от всхлипов, а через мгновение стало безразлично и спокойно. Разум полностью отключился, и я погрузилась в сон.
Проснулась рано утром от прохладного воздуха и запаха сигарет с ментолом. Ферзь курил на балконе. Открыла глаза и уставилась в потолок.
Выспалась. Как никогда. И теперь хотела узнать, когда мы отправимся за дочкой.
Как она без меня? Ей ведь страшно. А если…
Нет! Они ничего ей не сделают. Не должны…
Ферзь обещал, что все будет хорошо.
Тут же в голове колыхнулась мысль, что он мне не поможет после вчерашнего. Вела себя ужасно, не как благодарная заказчица, которая платит телом за спасение дочери. Подумала, и не могла поверить, что это обо мне. Странно и мерзко. Получается, я продажная? Или нет?
В любом случае – я вчера сорвалась. Даже не представляла, как осмелилась, но вот так получилось. Нервы.
Нахмурилась, только сейчас осознавая, что обнаженная. Полотенце лежало на полу. Думаю, развязалось ночью и я скинула его.
Быстро подняла и обвернула тело. Осторожно поднялась, опасаясь, что головная боль вернется, и направилась в ванную комнату. После того как сделала необходимые дела, с радостью заметила новые щетки в двух экземплярах. Один был распакован. Пока чистила зубы, думала о том, что Ферзь может отказать мне. Он не тот человек, чтобы возиться, когда заказчик не выполняет своих обязанностей. А я… не только не выполняю, но еще и сорвалась.
А если он откажет? Что тогда делать?
Ополоснула лицо холодной водой, но, понимая, что этого недостаточно, направилась в душевую кабину. Контрастный душ освежит и приведет в чувство.
Через десять минут накинула на влажное тело белый халат и вышла из ванной комнаты. Оказавшись в просторной комнате, увидела на небольшом выступе, отделяющем спальную зону от обеденной и гостиной, стеклянный стол, накрытый на двоих. На высоком стуле сидел Ферзь и что-то просматривал на планшете, листая пальцем по экрану. Потом он взял смартфон и начал быстро набирать цифры. Думала, он не увидел меня, но он резко поднял голову, указал на стул и выдал:
– Ешь, скоро поедем.
Кивнула и послушно пошла к выступу. Присев на стул, я посмотрела на свою тарелку с двумя яйцами и тремя полосками бекона. Горький ком застрял в горле – я не смогу это съесть.
– В чем дело? – мужчина смотрел на меня с недовольством.
Пожала плечами и взяла вилку, заставляя себя, напоминая вновь и вновь, что не в гостях. Я должна. Отщипнула кусочек и, положив в рот, начала медленно жевать, чувствуя, что вот не смогу я ЭТО проглотить. Кусок застрял в горле, отчего появилась тяжесть в груди. Быстро схватила кусочек мякоти хлеба и проглотила, запивая соком. Провалилось. Тяжело вздохнула и с ужасом посмотрела на тарелку.
– Я понял. Лех, потом. Мне некогда, – выдал Ферзь и отключился. Даже не поняла, когда он начал говорить по смартфону. Неужели я была так поглощена завтраком, что не заметила?
Чувствуя пронзительный взгляд, подняла глаза и замерла, отмечая, как мужчина прищурился.
– Что опять?
– Все хорошо, но… я не голодна. Спасибо, – пролепетала, стараясь говорить бодро.
Ферзь лениво облокотился на спинку и некоторое время прожигал глазами, отчего чувствовала себя раздетой. Сглотнула и, желая перевести его внимание на разговор, спросила: