Фестиваль
Шрифт:
"Лётчики" занервничали, попытавшись навалиться на ворота Яшина, но наша закалённая защита, под крики нашего прыгучего голкипера, выдержала натиск. Лев, ликвидировав угрозу для ворот, рукой привычно забрасывал мяч к центру поля в ноги нашего плеймейкера. Васечка тут же разгонял атаку пасами в свободные зоны, а крайние нападающие, сделав стремительный рывок, делали точные передачи на меня или на высокого Федосова. Вот и в этот раз Генрих, выиграв борьбу на втором этаже, перевёл на меня передачу Емышева. Я без помех вошёл в штрафную и, подработав мяч, послал кожаный снаряд в угол ворот. "Хоккеист" Коля прыгнул, но не достал. 2:0.
Затем меня грубо "срубили" в чужой штрафной. Пока Таранка за пределами поля обрабатывала мне царапину на бедре, Васечка умудрился пережить горе и
Уходим на перерыв. Стадион ликует и аплодирует.
Выходим на второй тайм. На первом же угловом происходит страшное... Амосов, пытаясь сыграть в верховой мяч, в борьбе с соперником со всей дури врезается в штангу. "Не дышит" - кричит пришедший в себя Колобок, наклонившись над Серёгой. Таранка, неровно дышащая к Амосову, бежит по полю со всех ног. Приказывает мне синхронно вдохам давить на грудную клетку, а сама, зажав нос пострадавшего, дышит Серёге в открытые посиневшие губы... Через минуту Амосов дёрнулся, захрипел и открыл глаза. Прибежавшая Граевская с трудом успокоила рыдающую Ленку, а пострадавшего унесли на носилках в скорую.
В раздел "Спасатель" начислено ещё пять баллов.
Замена. Вышел Валентин Бубукин. Он, по заданию Маслова, играл выдвинутого центрального защитника, помогающего поддавливать соперника. И в первой же атаке он так приложился к выскочившему из штрафной мячу, что у Пучкова не было шансов... 4:0.
Не выдержав высоких скоростей "лётчики" к середине второго тайма сдуваются и просто играют на отбой. Пучков же, поймав кураж, вытаскивает один мёртвый мяч за другим. Наш вингер Емышев прорывается по флангу и навешивает на Федосова. Тот из района одиннадцатиметровой отметки бьёт без помех. Штанга! Мяч отскакивает на газон перед упавшим голкипером и летит к "точке". Федосов, толкаясь с защитником, вновь наносит удар головой в падении. Перекладина! Столпотворение во вратарской... "Малыш" Татушин оказался быстрее всех и, падая, наносит удар головой с трёх метров. Крестовина! Мяч, перелетев через толкающихся "в партере" футболистов, катиться в район одиннадцатиметровой отметки...
Пора прекращать это безобразие!
Кручусь юлой, освобождаясь от захвата соперника и в два шага пересекаюсь "на точке" с отскочившим мячом, посылая его назад, аккурат между штангой и упавшей друг на друга кучей-малой... 5:0.
Трибуны издают победный вопль, который, вероятно, горьковчане услышат у памятника Козьме Минину.
Концовка матча. Все устали до смерти. Васечка вЕрхом пасует на Федосова. Тот скидывает в штрафную на выход Татушину. Воротчик "лётчиков" Пучков бросается к мячу, но наш нападающий убирает мяч под себя и обводит вратаря... Затем форвард цепляется за какую-то кочку и падает пластом на "круглого", спружинив при падении. Вратарь пытается руками вытащить мяч из под Бори, но не тут то было. Наш нападающий, прижав мяч животом к земле и пресекая локтем попытки несанкционированного захвата, перебирает ногами, на коленях всё ближе подползая к "ленточке" с болтающимся под пузом мячом. Тут Коля Пучков, понимая, что это его последний шанс, хватает нападающего за трусы и стягивает их вместе с плавками на бёдра. Другой бы возмутился приключившейся голозадости, и дал бы хулигану сдачи, но Татушин, поглощённый предвкушением гола, не остановился и, обеструсенный, продолжил движение на карачках к воротам соперника. Судья, подбежав к штанге, наблюдает за заползанием мяча в ворота. Как только кожаный снаряд пересёк линию ворот, последовала трель судейского свистка, а затем громкая трель Бориного кишечника, вздыбившая чёлку на голове прицепившегося Коли Пучкова... 6:0! Подбежавшие к Татушину наши одноклубники, хлопали его по музыкальному заду, с хохотом зажав свои носы...
Э! Так не бывает, - скажут некоторые читатели.
Бывает, - отвечу я, - В жизни происходят вещи и похлеще этого...
Вечером радостная Таранка, приехав из больницы от Амосова, присоединяется к нашему празднованию в ресторане. Я почти не пью и периодически одёргиваю Васечку. Ребята тоже, хоть и горланят песни, но, предупреждённые Эпштейном о штрафе за невыход на утреннюю тренировку, пьют без фанатизма...
Леночке же на тренировку не нужно было. Ей за врачебное геройство дали выходной на завтра, поэтому юная врачиха основательно набралась. Васечка, подмигнув Лене на прощание, подрядился провожать какую-то знакомую ему девицу, а одинокому мне выпало тащить из ресторана Таранову. Лена хоть и не была слишком тяжёлой, но, на хрена мне это? Чуть два раза не споткнулся, пока нёс её с остановки трамвая на руках. Она жила в знакомой мне гостинице "Волна". Только бросил её на расчехлённую кровать, как у неё начались рвотные позывы. Быстренько оттащил в туалет(не хватало мне ещё за нею убирать) и держал её дурную голову за волосы над толчком, чтобы ничего себе не разбила при яростном изрыгании. Умыл и уложил в койку. Сижу на стуле, вытираю пот со лба.
Присвоено звание "Помощник-доброволец при чистке желудка".
– Юрка, я тебя никогда не предам, - хрипит шёпотом изрыгательница-Лена и протягивает в мою сторону кулак с оттопыренным указательным пальцем.
Что ещё за хрень?– подумал я, но на всякий случай отзеркалил её движение. Когда наши указательные пальцы встретились, Лена улыбнулась и, закрыв глаза, засопела счастливая.
13 августа 1951 года. Горький.
Перед утренней тренировкой мы с другим "попадулей" Вовой Сальковым встречаемся с тренерским штабом, чтобы передать списки "найденных" нами молодых игроков для просмотра в команде после окончания сезона. Из "закромов" Гранаткина были переписаны в основном Сальковские протеже из Донецка(пардон, из нынешнего Сталино) из его игроцких 60-х годов и необстрелянная молодёжь в основном из московских дублей возрастом от 14 до 19 лет, за которых никто особо держаться не будет, а также знакомые фамилии футболистов-школьников - финалистов турнира "Кожаный мяч" в старшей возрастной группе.
Самым старшим в списке был дружок Салькова из 70-х, нападающий из дубля московского "Локомотива" - Михаил Калинин, ставший потом в Донецке футбольным начальником. Затем шёл семнадцатилетний голкипер Владимир Беляев из Сталинграда. В той жизни дублёр Яшина в московском "Динамо". Следующий - известный "красно-белый" полузащитник Иван Мозер. Потом ещё один дружок Салькова по "Шахтёру" - защитник Слава Алябьев. Я помнил этого цепкого футболиста по матчам Первенства в 60-х. Этих относительно "взрослых" при зачислении можно было смело брать в дубль.
Далее по списку шли: Василий Турянчик, Эдуард Дубинский, Леонид Островский, Дмитрий Багрич, Алексей Мамыкин, Юрий Фалин, Борис Репин, Геннадий Гусаров, Владимир Сорокин, Николай Головко, Виталий Савельев, Геннадий Снигирёв, Герман Апухтин, Юрий Захаров, Виктор Понедельник. Почти половина - бывшие "знакомцы" Салькова по игре и тренерству в "Шахтёре", а последние двое - ростовские финалисты турнира "Кожаный мяч". Всех этих 14-16-летних ребят тренеры решили пока вызвать и отправить в горьковскую ФШМ(на ГАЗе намекали, что дубль то, не резиновый), созданную на базе детской спортшколы МВД в которой Сальков подрабатывал спортинструктором. Поскольку слава о клубе с Волги прокатилась по всему СССР, то проблем с переходом возникнуть было не должно.
Маслов с Нечаевым молчат, а Эпштейн рассказывает, что представители команд Первенства приезжают с уговорами чуть ли не каждую неделю, а из московского "Торпедо" и из "родного" спортобщества каждый день названивают, чтобы получить игроков в Москву на усиление. От нас уже ушли в этом сезоне: вратарь Денисенко(в Динамо М), защитник Байков(в Динамо М), полузащитники В.Васильев(в Динамо М), Агапов(в ЦДСА), нападающие Голодец(в Динамо М), Беляев(в ЦДСА).
Маслов нервно закуривает "беломорину", а Эпштейн продолжает: