Фея Желаний

Гаврилова Анна Сергеевна

Грэм Эйнардс, этот невыносимый стражник, умер. Секунда, вторая, третья — в горле встал колючий ком. Грэм не дышал. Всё его тело словно заледенело, а я поняла, что теряю контроль, и сейчас взвою…

Я выгнулась от невыносимой боли и почти закричала, когда что-то произошло…

В воздухе повеяло чем-то непонятным, незнакомым, странным. Я бы назвала это присутствием волшебства, но точно не волшебство. А спустя миг безобразные раны вспыхнули, заливаясь алым свечением, и Грэм Эйнардс выгнулся, шумно хватая ртом воздух. Ожил. И пусть я не уловила природы мелькнувшей здесь

силы, но отлично поняла, что произошло.

Самоисцеление. Умерший, а точнее недоумерший, вылечил себя самостоятельно.

Точно не вмешательство. Такое ни с чем не спутаешь. И то, что Грэм умеет вот так… это было невероятнее, чем всё, что сегодня произошло.

А самым невозможным стало другое:

— Скажи мне Ами, — произнёс Грэм, открывая свои невероятные глаза, — почему живым и здоровым я тебе не нужен, а как умер, так сразу примчалась?

Прозвучало сурово и даже сердито.

Я хлопнула ресницами. Смысл вопроса доходил очень медленно, потому что сам вопрос был неожиданностью, ведь от мёртвых никаких разговоров не ожидают… Зато руки мои оказались сообразительнее головы и, вцепившись в разделяющую нас простынь, потянули ткань на себя.

Прикрыв свою наготу, я уставилась на совершенно здорового, но очень хмурого мужчину. Лишь теперь осознала смысл вопроса, а ответить не успела, потому что поняла кое-что ещё.

— Ты меня помнишь? — снова шок, но продлился он недолго.

Учитывая обнаруженную защиту, логично, что на Грэма, как и на Тевлогия, моё волшебство не действует, но…

— Но ты же вёл себя так, словно всё-всё забыл! — на эмоциях воскликнула я.

Чувства превратились в пёстрый клубок — стало и обидно, и возмутительно, и радостно, и неловко. Я испытала, кажется, всё. В какую-то секунду меня просто взорвало, зато Эйнардс остался спокоен как скала.

— А что? — недобро прищурился он. — Мне следовало повести себя иначе?

Чувства завернулись в спутанный клубок ещё раз. Он помнил, и… Он же смотрел как на пустое место! Да ещё и кольца другим девушкам раздаривал.

— Стоп! — я аж подпрыгнула, а простыню натянула ещё выше, стараясь не думать, что сижу на Грэме совсем голая. — Ты знал, что я пыталась лишить тебя памяти?!

Просто Тевлогий, например, не знал.

Служитель не замечал никогда. Нет, после представления, разыгранного Грэмом, в искренности «святого» отца тоже можно усомниться, но, учитывая сколько раз я пыталась воздействовать на Тевлогия, там не справится даже самый гениальный актёр.

Да и невозможно почувствовать! Разве что увидеть изменения в окружающем мире.

Но Эйнардс ведь не удивлялся общей амнезии? Да и сейчас…

Я махнула крыльями, вновь осыпая нас пыльцой, и главный стражник не обрадовался. Посмотрел так, словно знал, что пыльца не сама по себе, а обладает свойствами. Радужное полупрозрачное безумие за моей спиной его тоже не удивляло.

— Ты знал кто я? — мой шокированный шёпот.

Эйнардс промолчал.

Перед моими глазами замелькали картинки из прошлого — наша первая встреча, знакомство на которое он явился в первый же день, с другого конца

города; чарка, более чем подозрительная в нынешних обстоятельствах; неубиваемая симпатия Грэма, которая точно неспроста, но которая отходит на второй план перед другим вопросом.

Сейчас меня больше интересовало другое:

— Кто ты, Грэм Эйнардс?

Главный стражник потянулся и заложил руки за голову.

— Кто ты? — повторила я с нажимом.

— Ну как тебе сказать…

Глава 56

Грэм

Я позволил себе провалиться во тьму, а потом вернулся к жизни. Ощутил, как затягиваются раны, как воздух наполняет лёгкие, и открыл глаза.

Картина, которую увидел… она была прекрасна, но не до такой степени, чтобы обрадоваться. Некая совершенно незнакомая женщина — зато голая и с крыльями! — сидела на мне верхом и горько плакала.

Очень незнакомая. Совершенно. Прямо-таки в первый раз вижу. И вообще забыл!

— Скажи мне Ами, почему живым и здоровым я тебе не нужен, а как умер, так сразу примчалась? — спросил я раздражённо.

Феечка резко перестала плакать и хлопнула ресницами, а я понял, что следовало молчать. Притворяться и дальше, ведь на меня наслали забвение, а я… ну может и не простачок, но уважаю желание дамы. Особенно такой прекрасной. Глупой, но… единственно дорогой.

Так. Стоп.

Я стиснул зубы, прогоняя неуместную мысль, и на том месте, где только что затянулись раны, снова разверзлась пустота — та самая, что терзала меня последние несколько дней и будила желание лезть на стену.

Почему? За что Амирин так со мной поступила? Пришла в кабинет вся такая прекрасная, и с ужином, а потом…

Я многое могу понять, многое объяснить, но в голову лезли только дурные сравнения. Она повела себя как бесчестная продажная женщина! Из числа тех, которые занимаются с мужчиной любовью, а потом опаивают сонным зельем и забирают всё.

Но в случае моей драгоценной Амирин это ещё полдела! Она ж и проверять явилась. Маячить перед глазами, благодарить за спасение той женщины и разбивать труп моего умершего и уже сожжённого настроения в прах.

Приказала забыть, а сама… Женщины! Сами-то знаете, что вам нужно?

Уж кто, а феечка точно не знала. Иначе чем объяснить факт: вместо того, чтобы обрадоваться исцелению, она устроила допрос!

Потом вообще обиделась… Надула губу потому, что я её, дескать, обманывал. «Притворялся», что забыл.

А ведь я в самом деле ждал от Амирин последовательности действий. Приказала забыть? Отлично. Убедилась, что не помню? Замечательно. Всё, исчезни с горизонта и живи своей жизнью! А что она?

Ну да, на меня напали. Я не отследил стрелы потому, что отвлёкся на грусть по одной девушке с её выкрутасами. Почти умер. Но Амирин-то какое дело? Если она думала, что мне польстит её попытка спасения умирающего стражника, то… Нет, попытка-то польстила, но не настолько, чтобы прыгать до потолка.