Фейри с Арбата. Гамбит

Богатырева Татьяна

Именно в этот момент Лилин взгляд задержался на одном из снимков. Наверняка Вовчик снимал, в углу подпись с красивой буквой "В", а в кадре - порнушка. Красиво сделанная, но порнушка. И остальные - тоже.

Стало очень неприятно. Это уже не насмешка: так похожий на Эри человек снимает порнушку, называя ее искусством. Лиля даже обернулась, убедиться, что сходство не померещилось.

Ильяс как раз протягивал Вовчику оплетенный кувшин с текилой.

– С днем рожденья, друг!
– пафосно заявил он.
– Расти большой!

– И зеленый. Как кактус!
–

подхватил Вовчик. Вытер глаза рукавом.
– Пошли, подразним террариум. Но какой подарок! Угодил, угодил.

Нет, не померещилось. В самом деле, те же черты, даже жест: когда Эри резал лук, так же утирал глаза рукавом.

Очень захотелось взять Ильяса за руку и попросить: пойдем отсюда. Только он, наверное, не пойдет. Ведь день рождения друга, и еще Вовчик что-то там такое Ильясу обещал. Но вдруг?

Не успела. Из-за стекла вышла профессионально накрашенная блондинка ростом за метр восемьдесят, облизнулась на кувшин и протянула:

– Иля-ас, душенька, ты принес текилу!
– Затем одарила Лилю презрительным взглядом.
– А это что, кактус?

Лиля мгновенно почувствовала себя как в родной библиотеке, среди гадюк. Ну и ладно, как вести себя с гадюками, она знает. И вообще ей все равно, нет здесь никого, на чье мнение ей не чихать!

– А как вы догадались, что кактус?
– наивно похлопала глазами она.

Блондинка на миг растерялась, не ожидала от пионерки адекватного ответа. А продолжить ей не позволил Ильяс:

– Ядовитый. При попытке укусить вызывает изжогу, - тоном дипломированного ботаника сказал он, обнял Лилю за плечи и повел в студию, мимо блондинки.

– Ага, коллекционный, - жизнерадостно подтвердил Вовчик, отколупывая сургуч с горлышка.
– А ты жлоб, мой друг. Мог бы и поделиться.

– Я сатрап и деспот, - гордо заявил Ильяс.
– А сатрапам и деспотам делиться не положено.

Лиля фыркнула: Синяя Борода получился что надо, угадала она с образом. А Вовчик... нет, он совсем не Эри, хоть и одно лицо.

Она обернулась, в упор не замечая зависшую блондинку.

– Думаю, Ильяс охотно поделится.
– Дождалась, пока Вовчик оторвется от кувшина и удивленно глянет на нее.
– Самым ценным, что у него есть. Как истинный друг... он уступит вам Тигра на недельку. Когда в следующий раз поедет что-нибудь снимать.

Вовчик довольно загоготал. Позабытая зрителями блондинка фыркнула и ушла за стекло, громко цокая каблучками. Лиля посмотрела ей вслед и поежилась: здешний гадюшник явно не чета библиотечному. Помнится, Ильяс и Инну Юрьевну раскатал в тонкий блин, но тогда подумалось, что случайно. А зря.

– Я туда не впишусь, - вздохнула она.

– Это их проблемы.
– Ильяс поправил гребень в ее прическе и шепнул на ухо: - Мы недолго. А будут доставать, натрави на них Синюю Бороду. Я нынче грозен.

Кажется, я тебя совсем не знаю, мысленно ответила она, кивнула, глубоко вдохнула, расправила плечи и пошла в террариум. Вовчик позади присвистнул.

– Где ее нашел? Идет, как русалочка по ножам! Грация, надлом, чудо! Одолжи, я из нее такую конфетку сделаю!

В его голосе прозвучал

откровенный восторг художника, а Лиля снова поежилась: интерес Вовчика льстил и пугал. То есть пугало то, что ей этот интерес льстит. Господи, снова психоз, может, не надо?!

– Обойдешься без порнушки с Лилькой, - ответил Ильяс. С явственными нотками ревности.
– Знаю я твоих конфеток.

О чем они говорили дальше, Лиля не слышала, все заглушил гам пополам с музыкой: студия, по центру которой горделиво возвышалась наполеоновской помпезности кровать с балдахином, была полна народом. Явная богема - одеты кто ярко и вызывающе, кто нарочито скромно и небрежно, а все равно - вызывающе. Кое-где даже мелькали пресловутые перья. Лиля сперва глазам не поверила: добровольно нарядиться в перья?! Красивые, конечно, яркие и экзотичные, но все же...

Она села на кожаный диванчик у стены, - стены в студии были выложены камнем, очень красиво, но слишком уж выпендрежно, - под большим фикусом, и принялась оглядываться, очень стараясь делать это незаметно. На всякий случай даже сделала вид, что читает валявшийся тут же, на диванчике, журнал. Кажется, сделаться невидимкой удалось: внимания на нее не обращали, разве что разок послышался громкий шепот:

– Эту мышь привел Ильяс? Боже мой, он заболел зоофилией!

Что именно ответили на шепот, Лиля не расслышала. Из принципиальных соображений. И из тех же соображений сделала вид, что не расслышала и первой шпильки, и вообще всецело поглощена статьей о кельтских обычаях. Интересной, кстати, статьей. И фотографии были красивые, почти как у Ильяса. Хотя нет, он бы снял лучше.

Едва успела прочитать страницу, когда от толпы отделилась красивая и холеная дама, одетая под НЭП и с сигареткой в мундштуке, на пару секунд остановилась напротив фикуса, смерила Лилю пренебрежительным взглядом, приподняла брови, явно недоумевая - что эта девица делает среди избранных, и ушла к ближайшей смеющейся над чем-то компании. Лилю это не огорчило. Она и не рассчитывала на такую удачу, посидеть спокойно и поизучать обитателей террариума в естественной среде. Стоило признать, на фоне местных дам она терялась. И тем более странно было, что Ильяс польстился на нее. Если только надоели попугайки и потянуло на воробья, для разнообразия.

Попытавшись читать дальше, Лиля зевнула и пришла к выводу, что тусовки ей не нравятся. Во-первых, скучно, во-вторых - шумно, в третьих - обитатели террариума явно друг друга не любят. Брр...

– Лилия?

Она обернулась. Улыбнулась: незаметно подошедший со стороны фикуса мужчина лет под пятьдесят, - почему-то хотелось назвать его джентльменом, - располагал к улыбке. В отличие от прочих собравшихся. А еще он казался здесь лишним, может, потому что одет был на удивление просто? Ни фрака, ни перьев, ни кружев - обыкновенные темные джинсы и тонкий джемпер. Обращали на себя внимание разве что светло-русые, забранные в хвост волосы и сережка-колечко с каким-то синим камешком, но и та в глаза не бросалась - издалека не заметишь. В руках джентльмен держал два бокала с чем-то красно-розовым, похоже, клубничным.