Фиаско Черного Волка
Шрифт:
Любовниц с собой на такие мероприятия, увы, не возят, но и королю не отказывают. Поэтому он торопливо написал Инге записку, что несколько дней они не смогут видеться. И уехал полный разочарования и несбывшихся надежд.
Когда муж с сыновьями удалились на приличное расстояние, графиня, воровато оглядываясь, зашла обратно в дом, открыла дверь гардеробной и, шагнув к штанге, на которой висели их теплые вещи, достала из кармана зимнего пальто записку на плотной желтоватой бумаге.
Почерк у ее нового возлюбленного был немного странным. Он красиво вырисовывал заглавные
Записка буквально жгла ей руки, но при этом грела сердце. Она вдохнула запах бумаги, отдававший дорогим табаком. Прижала клочок к сердцу, подержала его там. А затем спрятала обратно в карман.
Все это сделала вовремя. Приближавшиеся голоса сообщали, что муж с детьми возвращаются обратно. Графиня выпрямила спину, до боли сжала кулаки, что даже ногти впились в кожу, выдохнула и натянула на лицо фальшивую улыбку. Нужно было спускаться вниз и встречать семейство.
Глава 5
На свадьбу нас отправили вдвоем с Дитрихом. Шерд, надо же так оговориться! Мы с Дитрихом поехали к брату мейра Парбурга. Он уже знал о происшествии и ждал нас.
Брат оказался мужчиной среднего роста, худощавым, с узким лицом и запавшими щеками. Но при этом взгляд его был добрым. Странно. Обычно так смотря толстячки.
– Добрый день, мейры! – поприветствовал он нас, когда мы переступили порог его дома. – Пройдемте в кабинет. Там удобнее будет поговорить.
Мы послушно отправились в глубь дома и зашли в небольшую комнату, выполнявшую функцию кабинета. Перед столом стояли два стула, на которые мы и разместились. Хозяин же расположился в кресле с высоко спинкой.
– Я любил своего брата и гордился им! Только не понимаю, почему убийцу вы ищите в моем доме? – он вопросительно склонил голову на бок и уперся в нас взглядом.
– Боже упаси, – махнул на хозяина рукой Ригли. – Просто мы отрабатываем все возможные связи покойного, чтобы выйти на след преступника. Марселина утверждает, что врагов у него не было. А нам нужна хоть какая-то зацепка. Скажите, он на свадьбе не ссорился ни с кем из гостей?
– Не то, чтобы ссорился, – мейр Парбург потер щеку рукой. – Но некоторую конфликтную ситуацию создал. Он был сумасшедшим, когда дело касалось лошадей. Но и разбирался в них отменно. Видите ли, у меня была девочка-жеребенок. На мой взгляд ничем не примечательная. И я предложил ее соседу. Тот согласился. А когда Ствен увидел ее, то закатил мне скандал, почему я не предложил её ему.
– Что было дальше? – задал наводящий вопрос Ригли.
– Если бы он так буйно не реагировал, то смог бы спокойно перекупить жеребенка, накинув сверху пару тысяч. Однако брат не мог успокоиться. А сосед, видя его возбуждение, категорически отказался ее продавать. Он же знал, что просто так буквально драться за лошадку Карпейский прокурор бы не стал бы. Следовательно, лошадь эта необычная. Однако Ствен не привык просто так отступать. И он предложил небольшое соревнование: кто придет первым на дистанции, тот и забирает лошадь себе. А проигравший, если это не он, получает хорошую компенсацию.
– И выиграл ваш брат? – я практически не сомневалась в ответе.
– Иной исход даже сложно было предвидеть. Слишком отличным наездником он был. Он заплатил неудавшемуся хозяину двойную сумму от стоимости. И они разошлись, как мне показалось, довольные друг другом.
– А сейчас где лошадка? – спросил напарник.
– В конюшнях Парбургов, я думаю. Питер скорее всего предложит Марселине продать девочку. И я не сомневаюсь, что она согласиться. Одно обидно, мы так и не узнаем, что уникальное брат в ней разглядел. Как он, лошадей больше никто не чувствует.
– Можно нам имя и адрес соседа? – тут же попросила я. Дитрих лишь поморщился от моей самодеятельности. Но мне очень хотелось показать свою значимость в этом деле. А не играть роль мебели или бесплатного приложения к начальнику.
– Зовут его Питер Расмусен. Адрес сейчас напишу, – с этими словами он достал желтоватый лист бумаги со знакомыми клеточками. У меня от возбуждения даже дыхание сперло. Я дернула Ригли за рукав, а когда он повернулся в мою сторону, показала глазами на лист. Он посмотрел на него и пожал плечами, словно не понял, о чем я хочу сказать.
А брат убитого закончил писать и протянул лист нам со словами:
– Он тут недалеко живет. На соседней улице.
Мы поблагодарили хозяина и покинули его дом.
– Дитрих, а вы не хотите его арестовать? – пыша праведным гневом, поинтересовалась я у начальника.
– За что? – он даже не притормозил, а просто глянул на меня из-за плеча.
– Он же написал на адрес на таком же листе, что и записка, написанная убийцей!
– И что? – он прикинулся непонятливым.
– Как что? Мы же упускаем убийцу! – я приняла свою любимую позу, уперев руки в бока. Поза Ригли проняла, он даже затормозил и заговорил голосом, которым можно было заморозить голубей на дорожке:
– Мари, во-первых, вы же сами сегодня утверждали, что у преступника черные глаза. А мейр Парбург голубоглаз. Во-вторых, карпейская бумажная фабрика производит именно такую бумагу. И она тут везде такая, начиная от школьной тетради и заканчивая государственными бланками. И, в-третьих, не думаете же вы, что брат умнейшего из прокуроров современности совсем дурак и даст нам в руки такую важную улику?
Я почувствовала, как кровь прилила к моему лицу. Дитрих был прав абсолютно во всем. А что про бумажную фабрику, я просто не знала.
– Поэтому, дорогая моя мейра Фокс, прежде чем кидаться такими серьезными обвинениями, я бы на вашем месте все хорошенько обдумал и взвесил. Сыскное дело торопыг не любит. Вы меня поняли?
Казалось, что краснеть дальше уже не куда. Но я почувствовала, как кровь сильнее приливает к моим щекам. Благо, зеркала рядом не было. Я бы точно сошла с ума от собственных свекольных щек.
– Простите меня, мейр Ригли. Я, кажется, действительно поспешила с выводами, – пришлось переступить через собственную гордость и извиниться.