Фигляр дьявола
Шрифт:
— Как дела, док?
— Лучше не бывает.
Грейс положил пинцет на стол из дерева и металла, похожий на средневековую дыбу для пыток, чем он в общем-то и являлся. С большой осторожностью он убрал диапозитив в пластиковый пакет для вещественных доказательств.
— Что ты там нашел? — Лукко кивнул на кладовку.
— Аниту Франкенгейм. Хозяйку квартиры. Покойную.
— Франкенштейн? [19] — с притворным ужасом переспросил Варгос.
19
Франкенштейн — герой романа английской писательницы Мэри Шелли, создавший искусственного монстра из частей тела покойников.
— Это уж как тебе угодно.
— Как ее убили? — спросил Лукко, обходя комнату в поисках каких-нибудь обычных предметов, которые могли оставить убийцы.
— Пуля в голову. В левое ухо. Большая часть ее мозгов оказалась на стенке рядом с дверцей кладовки.
Лукко внезапно понял, что слышит великолепный блюз в исполнении Джона Ли Хукера. Он даже вспомнил его название «Крошка Ли». Эдди поискал взглядом источник звука и увидел аудиосистему «Айва». Она была запрограммирована на повторение этого блюза.
— Черт побери, как этот парень мог заплатить за то, чтобы его связали и мучали под такую хорошую музыку?.. — Эдди никогда не переставал удивляться людским причудам.
— Это я поставил пластинку, когда пришел, — пояснил доктор Грейс, убирая ото рта маленькую бутылку «Джек Дэниелз», обернутую коричневой бумагой. — Люблю работать под музыку.
Лукко почесал затылок, встретившись взглядом с усмехающимся Варгосом.
— Да, я знаю…
— А знаешь ли ты, Эд, как называется такой способ убийства? — спросил доктор, и Лукко подумал, что если он выпьет еще, то его придется тащить на руках до машины. — Они называют его колумбийским галстуком.
Лукко и Варгос переглянулись.
— Брось шутить.
— Предполагаю, что это дело рук кокаинового картеля.
Эдди Лукко еще раз оглядел эту камеру пыток, за час пребывания и истязания в которой мужчины платили около четырехсот долларов. Рехнулись они, что ли? Наверное, у этих ребят не было тещ.
Дверь с шумом распахнулась, и в комнату в сопровождении двух детективов из местного полицейского участка влетел плотный, лысеющий мужчина, удивительно похожий на киноартиста Дэнни де Вито. Это был сержант Милт Гейнор. Отдел по расследованию убийств.
— Что здесь, черт побери? Пошел поесть баранины на ребрышках, а когда вернулся в 14-й участок, там уже полно всяких вещественных доказательств. Это связано с твоим делом, Эдди? Хочешь, сам им занимайся. У меня убийство семьи из трех человек, один из них пятимесячный ребенок, из-за нескольких унций «крэка». Можешь забирать это дело, оно твое, парень.
Лукко улыбнулся.
— Обычный осмотр, Милт. Мы уже уходим. — И лейтенант Лукко в сопровождении напарника прошел мимо сержанта Гейнора и покинул место преступления.
Уже на улице он обратился к Варгосу:
— Сэм, нам обязательно надо иметь копии отчетов Милта о расследовании, займешься этим?
— Нет проблем.
Они забрались в свой неприметный зеленый «мустанг», а в это время колумбийцы, сидевшие в припаркованном на другой стороне улицы фургоне с раздвижными бортами, получили по телефону приказ не убивать Лукко. Старший из колумбийцев, работавший для прикрытия поваром ресторанчика в Куинзе, отсоединил магазин от своего бесшумного пистолета-пулемета «Инграм МАС-10», свинтил глушитель, завернул оружие в промасленную тряпку, сунул ее в брезентовую сумку и закурил колумбийскую сигарету «Мустанг». Прикрыв глаза, он лениво наблюдал за отъездом полицейских, которые и не подозревали, что находились на краю гибели. Колумбиец пожал плечами и завел двигатель. Ему еще предстояло в этот вечер приготовить в ресторанчике ужин на четырнадцать персон.
Северная часть Боготы считается более безопасным местом, чем центр, университетский квартал или живописный старый квартал Канделария. И проходящая здесь восточная часть проспекта Каракас, который пересекает весь город, считается значительно безопасней западной части. Но, конечно же, все относительно. Северная часть Боготы — приятный район с высокими, современными зданиями отличного дизайна и постройки. Если не считать постоянно снующих туда-сюда седанов с затемненными окнами, окруженные спереди и сзади джипами-вездеходами с вооруженными телохранителями, а по бокам обычно сопровождаемые людьми угрожающего вида с автоматами на плечах на мощных мотоциклах, на улицах здесь менее опасно и сравнительно меньше сурового вида полицейских и военных патрульных джипов с вооруженными пулеметами солдатами, если сравнивать с центром города.
Здесь расположен оживленный комплекс торговли и развлечений, как раз севернее района Чико, между Шоссе № 7 и Шоссе № 20. Называется он «Юнисентро», окружен жилыми домами, а позади его северо-западного угла находится отель, тщательно спроектированный и построенный таким образом, чтобы отражать историю архитектуры города (в большинстве своем, если не полностью, современная колумбийская архитектура отличается хорошим вкусом при соблюдении испанских традиций). Построен отель из терракотовых кирпичей в форме старинного испанского замка-крепости со внутренними двориками, арочными контрфорсами и защитными бойницами на верхних этажах. Во внутреннем дворике имеется фонтан и уютное кафе, в котором по утрам завтракают постояльцы. Есть также и бар, по совершенно непонятной причине украшенный в шотландских мотивах, на сосновых стенах его развешены фотографии шотландцев. Бар называется «Глазго».
А отель называется «Ла Фонтана». В бар «Глазго» ведет устланный ковром коридор, и, если не считать двери за стойкой бармена, это единственный вход и выход. Массивные, обтянутые кожей скамейки, выскобленные дубовые столы.
Прихлебывая холодное пиво «Кроненбург» и незаметно изучая обстановку в баре, Гарри Форд отметил для себя, что этот бар не лучшее место для людей, опасающихся за свою судьбу: имея единственный выход, бар представлял собой хорошую ловушку. Но в данный момент и вся Богота была не лучшим местом для людей, опасающихся за свою жизнь.
У стойки бара стоят три человека, они хорошо одеты и снисходительным тоном ведут разговор на испанском с перуанским акцентом. Гарри невольно подслушал, что двое из них проживают в отеле, а третий дипломат, торговый атташе посольства Перу. В углу, справа за столиком, расположенным возле входа, — что еще больше превращало бар в ловушку, ограничивая пространство входа и выхода, — устроился аристократического вида аргентинец вместе со своей стройной, уравновешенной, благовоспитанной женой и старшей дочерью. У этой супружеской пары было три дочери: восьми, двенадцати и шестнадцати лет. Гарри видел их утром в кафе во время завтрака — элегантная семья с безупречными манерами. Правда, может быть, младшие дочки чуточку шумноваты, но хорошее воспитание помогало им удерживать себя в рамках слегка натянутой атмосферы кафе, где на завтрак предоставляют богатейший выбор блюд: от мьюзли и ячменных лепешек до дынь, ананасов, салями, холодной ветчины, яичницы, вареных яиц, сосисок, мяса и окорока. Разнообразный выбор фруктовых соков и йогурта в высоких, запотевших графинах, в том числе и йогурт с персиками, который, похоже, здесь любимый напиток.