Фигурки страсти
Шрифт:
– А… а откуда ты знаешь?
– Да неужели можно жить неподалеку от такой достопримечательности – и не побывать там? – пожала плечами Алёна.
– А, ну да… конечно… – Парень приободрился. – Сказать по правде, я был в замке довольно давно, еще когда в школе учился. Нас возили на экскурсию в Талле. Но с тех пор как-то не удавалось… Когда я приезжаю в Нуайер, тут обычно столько хлопот в отеле, что мне шагу некогда за порог ступить, не то что ездить на экскурсии!
– Шагу некогда ступить, ага… я заметила… – с невинным выражением пробормотала Алёна.
Эсмэ снова покраснел:
– Ну… Ладно, открою тайну. Конечно, я иногда мотаюсь в Талле… Не на «малыше «Рено», конечно, очень уж он шумный, а беру тетину… обычно ночью, когда тетя спит…
– Так-так, – расхохоталась догадливая писательница Дмитриева. – Ты ездишь в Талле на свидания, правда?
– Ну да. Там живет одна девушка. Она дочь начальника охраны Талле, учится в Сорбонне на химическом факультете, а во время ваканс подрабатывает в экскурсионном бюро. Вообще-то, Бланш моя невеста.
– О Пресвятая Дева… Ты коварный изменник! – воскликнула Алёна, давясь хохотом. – Что же ты делаешь здесь, со мной?
– Понимаешь, у Бланш такие дурацкие принципы! До свадьбы ни-ни и все такое… Нас помолвили еще родители, когда мы чуть ли не в колыбели качались. Представляешь, во Франции до сих пор такое бывает, не только в романах Золя. Семья ее матери владеет несколькими гостиницами в окрестных городках, и когда-нибудь мы с Бланш весь здешний гостиничный бизнес приберем к рукам, так что она понимает, что я никуда не денусь… Мы сидим в машине, иногда целуемся, и все… В Талле ведь особо нечего делать, некуда пойти. Бланш говорит, что думает о будущем, а по-моему, наоборот, совершенно о нем не думает…
– Почему? – озадачилась Алёна Дмитриева.
– Потому! Вдруг выяснится, что мы не подходим друг другу! И что тогда делать? Искать удовольствия на стороне? Ну что за семья получится… Может, мне вообще до нее будет противно дотронуться! Надо попробовать, чтобы сразу понять, быть нам вместе или расстаться. Конечно, бизнес (Эсмэ произнес это слово по-французски – affaires, и Алёна едва сдержала смех, потому что по-русски бизнес и афера тоже почти всегда синонимы) – дело хорошее, но ради него жизнь ломать неохота.
– Логично, – кивнула Алёна. – Так ты ей объясни! Современные девушки легко поддаются логичным доводам.
– Да… – уныло кивнул Эмсэ. – Но я боюсь… понимаешь, боюсь, вдруг она согласится?!
Несколько мгновений Алёна смотрела на парня, потом усмехнулась. Все-таки наша героиня изрядно видела мужчин на своем веку… всяких – молодых, не слишком молодых и вот таких юнцов… она обнимала их, ловила их улыбки, слова, вздохи… и начала чувствовать их совершенно особенным образом. Понимала их очень тонко! И сейчас, глядя на Эсмэ, она видела не только его насмешливое нахальство, но еще и невероятное смущение, и гордыню, и стыд оказаться слабым, несостоятельным перед девушкой, которую он любил – и которой боялся. Которую боялся потерять.
Она улыбнулась тому, сколь причудливо сочетается в некоторых людях распутство и целомудрие (совершенно как в ней самой!), и сказала:
– Теперь понятно. Ты пристаешь ко мне, чтобы я тебя научила…
– Нет! – пылко воскликнул Эсмэ. – Я пристаю к тебе, потому что хочу… тебя. Но, ты сама понимаешь, если я чему-нибудь научусь, чтобы не оплошать перед Бланш, это будет совсем не лишним.
Вообще не зря французов считают нацией очень практичных людей, подумала Алёна. Видимо, она со своей загадочной славянской душой должна немедленно рассиропиться и броситься на помощь Эсмэ?
– Ты знаешь, мне надо все обдумать, – сказала наша героиня искренне. – А пока я не могу думать ни о чем другом, кроме как об истории с моим браслетом.
– С браслетом? – изумленно повторил Эсмэ. – Ты хочешь сказать, что Виктори Джейби свистнула у тебя браслет?
– Ну да, – кивнула Алёна. – А что?
– Да то, что она ненормальная! Просто клептоманка или как это… braceletmane, браслетоманка!
– Почему?
– У нее всяких браслетов – целый чемодан. Так говорила Бебе, наша горничная. Она видела. Эта мадемуазель Джейби скупила все браслеты в округе и беспрестанно ездила на все окрестные ярмарки за ними. Без разницы, в образе мужчины или женщины.
– А как звали ее спутника или спутницу, не помнишь? – спросила Алёна.
– Он записался в регистрационной книге как Луи-Огюст, но я не знаю, настоящее это его имя или нет.
– Конечно нет, – усмехнулась Алёна. – Луи-Огюст – одно из имен Шарля Д’Эона.
– Точно… – ахнул Эсмэ. – Его звали Шарль-Женевьев-Луи-Огюст-Андре-Тимоте Д’Эон де Бомон. Вот хитрец! А Виктори – настоящее имя, как ты думаешь?
– Пока не знаю. Ты не можешь позвонить своей девушке и спросить, как зовут гидов замка?
– Всех?
– На самом деле меня интересует только один человек, но не хочется, чтобы мой интерес к нему вызвал подозрения.
– Слушай, а ты мне голову не морочишь? – прищурился Эсмэ. – Может, ты просто хочешь завести интрижку и просишь меня разузнать имя того человека, который тебе понравился?
– Да ну, брось. У меня к этому господину совершенно деловой интерес.
Эсмэ по-прежнему смотрел подозрительно:
– Мне очень хочется тебе поверить. Очень! Тем более что…
– Что?
– Да ничего, так. Тем более что ты слишком красивая для нас, провинциалов.
– Все, довольно грубой лести, давай звони своей Бланш!
– Не могу. Я забыл свой мобильник. Так спешил тебя догнать, что оставил его в гараже.
– Позвони с моего.
– Да как я могу? – уныло промямлил Эсмэ. – Я же не помню номера. Он записан в памяти моего портабля, мне и не нужно его помнить.
– Издержки цивилизации, – вздохнула Алёна. – Я и сама не помню самых нужных и важных номеров. Тогда поступим так. Вот, я тебе записываю свой телефон, – она вырвала из блокнота листок, – ты приедешь домой, свяжешься с Бланш и перезвонишь мне.