Фиктивная мама для дочери чудовища
Шрифт:
Отключаю телефон и вжимаю педаль газа в пол. Мчу домой, чтобы поскорее увидеть свою дочку и прижать к себе. Пару раз подумываю, как объяснить ей, что Лиза не её мама, но стоит только оказаться рядом и увидеть заполненные надеждой глаза, как все мысли в голове рассыпаются в прах, когда дочка подходит, смотрит на меня своими преданными глазёнками и спрашивает:
— Мама?
— Сегодня мама не может быть с нами, милая! А папа прочитает тебе сказку на ночь! Хочешь?
Алиса отрицательно мотает головой и поджимает губы. Она снова закрывается в себе, снова не желает отвечать мне, даже не пытается говорить, отчего
Телефон снова начинает вибрировать в кармане.
Достаю его и смотрю на экран.
Проклятая Лиза.
Какого дьявола ей надо?
Зачем она звонит мне, словно пытается насмехаться? Или копы всё-таки решили сорвать куш, выследить меня и получить взятку? Я хмурюсь, думая, стоит ли отвечать, ведь рядом находится Алиса, и она услышит голос этой девчонки… До сих пор не понимаю, почему она восприняла Лизу за свою мать. Всё же отвечаю, хоть и хочется сбросить и поставить её номер в чёрный список своего телефона.
— Полицейские уехали, — уставшим голосом говорит Лиза. — Маме было непросто принять правду, которую я вывалила на неё, но она начала успокаиваться. Как Алиса?
Я смотрю на дочь и не знаю, что тут можно ответить. Никогда не думал, что могу оказаться в столь патовой ситуации. Моя дочь признала мать в девчонке, которую я спас от насильников. Есть ли что-то схожее в моей бывшей жене и Лизе? Мне хочется достать старые фото, потому что за последний год образ Дианы практически выветрился из головы, но я не хочу напоминать себе о ней. Не сейчас.
— В порядке! Тебе не следует беспокоиться, потому что моя дочь — мои проблемы.
— Я приеду! Завтра! Постараюсь убедить маму, что всё в порядке. Я не могу оставить её прямо сейчас!
Не знаю, радуют ли меня её слова… Лиза начинает казаться мне ветреной девушкой, и больше всего на свете я боюсь, что она появится в жизни моей дочери, а затем исчезнет, оставив ещё большую рану в сердце малышки, ведь Алиса никто ей, чужой человек, как, впрочем, и я сам. Все мысли путаются, а я просто стою рядом с дочерью и смотрю на неё. Наверное, мне самому следует посетить психолога, чтобы понять, стоит ли впускать Лизу в нашу жизнь.
— Не надо завтра… И послезавтра не надо! Я погорячился! — говорю ей и отключаю телефон.
Сажусь на колени рядом с дочкой и прижимаю ее к себе. Алиса единственное, что заставляет меня жить, и я не могу навредить ей ещё сильнее.
— Хочешь, завтра мы с тобой пойдём в кино? — спрашиваю я. — Папа пропустит визит на работу, и мы с тобой целый день проведём вместе?
Дочь лишь отрицательно мотает головой, обхватывает мои щёки ручонками и заглядывает мне прямо в глаза.
— Мама! — настойчивым голосом произносит она.
Всю ночь то и дело просыпаюсь в холодном поту и с ужасом думаю о том, что моя дочь признала мать в чужой женщине. Кто бы только мог подумать! Никогда раньше никакая нянька не вызывала в Алисе столько эмоций, не заставляла её говорить. Ни одна женщина в торговых центрах, куда я частенько водил дочь, чтобы хоть как-то отвлекать, не зацепила её точно так же, как Лиза. Мне хочется поговорить
— Валерия Павловна, это Марат, я звоню вам по поводу Алисы…
Я хорошо плачу за занятия с Алисой, поэтому звонить могу в любое время дня и ночи, если вдруг появится срочный вопрос, поэтому я ничуть не переживаю, что до открытия кабинета семейного психолога ещё пара часов.
— Марат, доброе утро! — отвечает женщина уже довольно бодрым голосом, и я слышу, как на заднем фоне у неё мелодично пиликает кофемашина.
— Доброе утро! Простите, что даже не поприветствовал! Я хотел спросить у вас, сможем ли мы сегодня встретиться? Кое-что случилось…
— Да, конечно! Вы можете подъезжать в любое время. Вы ведь знаете, что для вас я всегда смогу найти окошечко. Вы будете с Алисой или без неё?
— Думаю, без… Разговор нам предстоит довольно непростой.
Не следует везти с собой дочь и лишний раз напоминать ей о Лизе, тем более тема для обсуждения у нас была довольно пикантная.
— Я уже даже заинтригована!
Мы договариваемся о встрече примерно через час, и я иду в душ, чтобы как можно быстрее привести себя в порядок. Ополаскиваюсь, переодеваюсь, и уже скоро спускаюсь на первый этаж. Вижу Алису, стоящую у окна в гостиной, и сердце пропускает удар. Она часто стоит там и ждёт, ждёт, когда же мамочка приедет… Солёный ком сдавливает горло, но я силюсь и избавляюсь от этого состояния.
Решаю, что сейчас не имеет смысла пытаться заговорить с дочерью, потому что она продолжит смотреть на меня щенячьими глазками и спрашивать про «маму»… А мне нечего ей ответить. Пока я ещё не понял, можно ли ребёнку проводить время с чужой женщиной. Не определился, как вести себя и настаивать ли на переезде Лизы.
Сажусь в машину, завожу мотор и замечаю заколку, которая упала с волос Лизы. Она выполнена в форме цветка камелии с яркими красными лепестками. Провожу подушечками пальцев по прохладному металлу и вспоминаю испуганное лицо девушки. Когда два ублюдка тащили её подальше от всех ради утехи, она отбивалась, а эта заколка отчего-то была первым, что бросилось в глаза после перепуганного взгляда. Делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться. Если кто-то и сможет помочь мне, то это только Валерия Павловна. Она прекрасный психолог и хорошо знает историю болезни моей девочки. Если только можно называть болезнью то, что Алиса перестала разговаривать. Каких-то явных отклонений у моей дочери не обнаружили, потому всё списали на стресс и обещали, что она заговорит, вот только пока дело не сдвинулось с мёртвой точки…
До появления Лизы…
Доезжаю до нужного бизнес-центра, на пятом этаже которого и расположен кабинет Валерии Павловны, и паркую машину. Пока поднимаюсь, думаю, с чего начать разговор, вот только стоит открыть рот в кабинете, как слова с языка слетают совсем не те, которые я продумывал и мысленно репетировал. Рассказываю как на духу всё с самого начала, а женщина внимательно слушает меня, не сводя своего взгляда.
— Ваша дочь впервые заговорила! Мне бы хотелось встретиться с ней и проверить её эмоциональный фон, но это определённо огромное достижение! — говорит Валерия Павловна, а мне хочется сказать, что это я понял и без её заключений.