Фиктивная жена для миллиардера
Шрифт:
Бегая глазами по строчкам, Алексей Алексеевич сначала покрылся одним красным пятном. Затем вторым. После потянул, ослабляя, узел галстука. Дальше расстегнул пуговку на воротнике рубашки. Финалом стали два стакана воды, которые он выпил подряд, обливаясь потом. Ну, а уж в самом конце он посмотрел на меня, бледный и напуганный (никогда его таким не видела) и спросил дрожащим голосом:
— Лана, что вы мне принесли такое?
— Как что? — бодро ответила я. — Интервью!
— Вы с ума рехнулись?
— Нет, с утра была в ясном сознании, — прищурилась я и ощетинилась иголками. — Что не так?
— Если
— И что же?
— Пустит по миру с котомкой. Вы помните эту песенку — «У Курского вокзала Стою я молодой, Подайте Христа ради Червонец золотой»? — спросил Карлсон, и вид у него был такой несчастный, что мне даже его жалко стало немного.
— Послушайте, Алексей Алексеевич, — перешла я в атаку. — Знаете, почему каждый год тиражи нашего издания падают? Дело вовсе не в рекламе, как вас тут все убедили, а вы поверили. Нет! Дело в содержании. Мы давно уже превратились в «Кривое зеркало». Пишем какую-то глянцевую дребедень, тогда как статьи нужны яркие, интересные и острые. Наши журналисты превратились из акул пера в аквариумных рыбок. Их кормят, очищают им водичку, а они только жиреют и даже кусаться разучились! Я так не хочу!
Карлсон меня молча выслушал, протянул листки с интервью и сказал печально:
— Мы это не опубликуем. Или переделайте интервью так, чтобы оно подходило стилистике нашего издания.
— Посмотрим ещё, что Бельский скажет! — фыркнула я, схватила бумажки и умчалась прочь из кабинета. Внутри меня клокотал вулкан и готовился взорваться. Я позвонила в приемную миллиардера и потребовала встречи с ним. Да, вот так: не попросила — потребовала. Мне сказали подождать, а через пять минут ожидания — мол, Артём Валентинович вас примет в 12.25 до 12.35. Десять минут? Отлично, мне хватит!
С трудом дождавшись полудня, я рванула на улицу Южную, дом 20. Там привычно поднялась на нужный этаж, улыбнулась одинаковым с лица помощникам Бельского, и ровно в 12.25 была у него в кабинете.
— Лана! Вы ли это! — радостно встретил меня миллиардер, но даже со стула не поднялся. — Какими судьбами?
— Журналистскими, — ответила я. — Вот интервью, — и брякнула листки ему на стол.
— Ого. Интересно! — Бельский придвинул их к себе и погрузился в буквы и строчки. В отличие от Карлсона, его чтение сопровождалось приступами то смеха, то хихиканья, то хохота. Я же сидела и страшно злилась. Да что с вами такое, мужики! Один бледнеет и потеет, как проститутка в церкви, у которой грехов столько, что Мессалина по сравнению с ней покажется невинной девушкой. Другой ржёт, как конь, словно ему фельетон принесли или юмористический рассказ.
— Да, Лана… — сказал Бельский, откинувшись на спинку кресла. — Вот вы дали стране угля! Это не интервью, а настоящая порка. Один заголовок чего стоит — «Акула с человеческим лицом»! Ха-ха! Да если мой PR-менеджер это прочитает, умрет от ужаса. Он-то привык меня выставлять повсюду белым и пушистым, а в вашей статье я натуральный Сатурн, пожирающий своего сына. Видели эту картину Гойи?
— Не видела! И что же, вам интервью тоже не понравилось?
— Тоже как кому?
— Карлсону?
— Да ладно? Он снова вернулся?
— Откуда? Он не уезжал.
— Как откуда? С крыши, естественно. Мы же о нем? — спросил Бельский и опять рассмеялся. «Барин сегодня
— Нет, я о нашем главном редакторе.
— Забавно вы его окрестили.
— Так вот ему интервью тоже не понравилось!
— А мне очень даже.
— Правда? — я с надеждой потянулась к Бельскому, наклонившись над столом. — Вы не обманываете?
— Я говорю правду. Только…
— Ох! Опять это «только»! — я всплеснула руками. Момент был испорчен.
— Только опубликовать это ну никак нельзя.
— И вы туда же! Сказали же, что понравилось!
— Артёму Бельскому — да, очень. Глава компании «ПромСтройИнвест» себе такую роскошь позволить, увы, не может. Реноме, знаете ли, пострадать может, — ответил миллиардер. — Но вы не расстраивайтесь. Зато я теперь знаю, что в «Зеркале» работает очень талантливая журналистка.
— Угу. Спасибо, блин, большое! — расстроено выпалила я и, даже не став забирать распечатанные листки, выскочила из кабинета. Вернулась в редакцию, села за стол, положила голову на руки и… разревелась. Сидящая напротив Наташа участливо спросила, что случилось. Я не могла ей ответить несколько минут — так сильно душили слёзы пополам с обидой. Может, я написала один из самых ярких материалов в своей жизни, а они его запороли! Пока горевала, соседка наполнила мой бокал чаем и подсунула:
— Выпей, тебе надо успокоиться. И не вытирай глаза! Распухнут!
Наташа, она добрая, одна из самых спокойных «аквариумных рыбок» нашего журнала. У неё двое детей, муж-автомеханик, которому она с Костиком регулярно наставляет пребольшие рога. Но несмотря на это, успевает усердно корпеть над своими ужасно скучными и жутко правильными статьями. А я так не могу. Для меня журналистика — это поиск! Острота! Свежесть! Как порыв крепкого соленого ветра в лицо, когда стоишь на носу корабля!
Сегодня мне ветер заменили крепкой затхлой вонью правил и требований.
После обеда меня вызвал к себе Карлсон. Рядом сидела Роднянская, и я поняла: сейчас будет «разбор полетов». Так и вышло. Меня крепко пропесочили за срыв важнейшего задания и потребовали переделать интервью так, чтобы его можно было опубликовать «в нашем солидном издании», как сказала Надежда Михайловна. Главред только кивал и поддакивал. Слабак! Поддался опять этой мужиковатой бабке!
Мне с большим трудом удалось выслушать их, не перебивая. Иначе бы промывка мозгов превратилась в сражение. Я всегда была остра на язык, так что всё бы высказала этим пенькам замшелым, как на самом деле нужно писать, чтобы «Зеркало» вернуло свою славу интересного издания. Но ничего говорить не стала. Смысла нет метать бисер перед этими парнокопытными подотряда нежвачных.
— Так когда ждать новую версию? — спросила Роднянская в финале словесного избиения.
— Ни-ког-да! — ответила я по слогам и направилась к выходу.
— Лена, вернитесь! — крикнула мне вслед Надежда Михайловна. «Ага, щас!!! Ты даже имя моё вечно запомнить не можешь, а требуешь вернуться. Да пошли вы все!..» — подумала я. В кабинете схватила сумку и покинула издательство. Телефон вибрировал, призывая откликнуться. Я не брала трубку. Знаю, кто мне названивает. Роднянская, Карлсон, Наташа. Хотят, чтобы я одумалась, пришла и повинилась. Вот хрен вам по всей морде, дорогие коллеги!