Фиктивная жена миллиардера
Шрифт:
— Я тоже. Я так рада, что ты приехал. — Я вцепилась в его рубашку, задыхаясь от вихря эмоций.
— Бетти.
Он набросился на мои губы, с жадностью целовал — и все мое тело откликнулось неудержимым пожаром. Я порывисто отвечала ему, тянулась к нему всем естеством. Чувственные импульсы взрывались во мне салютами. Наконец-то я могу снова ощущать его дикую страсть, вкус его губ, впиваться пальцами в его каменные мышцы, растворяться в его мощной энергетике.
Я люблю его еще сильнее, чем прежде. И точно знаю — он любит меня. Он прилетел ко мне,
— Ой, извините! — пискнула Вера за спиной. — Но Ируся хочет кушать. Вы сидите, сидите. Я в комнате ее покормлю.
Мы нехотя оторвались друг от друга. Черные глаза Демида светились хмельной радостью. Он не выпускал меня из объятий, ждал, пока Вера не нагрела еду и с тарелочкой не улизнула из кухни.
— Ты улетишь со мной?
— Да, конечно.
Он снова потянулся к моим губам, но я опустила голову, пряча слезы.
— Прости, что я тогда ушла. Я не сделала лучше. Я сделала больно себе и тебе.
— Перестань, Бетти... — Демид погладил меня по волосам. — Мы оба наделали ошибок. Я тоже был хорош. От ошибок никто не застрахован — главное, их признавать. — Он вздохнул. — Психбольница — это было зря. Я тогда не представлял, насколько сильно это по тебе ударит.
Я кивнула и подняла голову, вытирая щеки. Все ведь хорошо. Но я и тут расплакалась.
— Пожалуй, там было не очень ужасно, — постаралась улыбнуться. — Но сам факт.
— Да, прости. — Он нежно протер пальцами кожу под моими глазами. — В принципе принуждать тебя делать что-либо — само по себе ошибка. Ты не моя подчиненная, как ты говорила. Ты моя жена. Ты моя пара, моя союзница. Я буду стараться относиться к тебе соответствующе.
— Стараться — потому что желание покомандовать у тебя в крови?
— Это да, — усмехнулся он и склонился к моему лицу близко -близко, так что дыхание касалось моих губ. — А теперь скажи честно, чей тест на беременность ты запрятала в шкафчик?
Он заметил! Черт побери. Колючие шарики запрыгали в животе, я задрожала в его руках
— язык не повернулся солгать. И зачем? В наших отношениях было достаточно лжи.
— Бетти, в чем дело? — он с улыбкой взял мое лицо в ладони и пытался заглянуть в глаза, которые я отводила в сторону. — Ты почему дрожишь?
— Мы ведь. предохранялись.
— В общем-то, да. Но я не проверял каждый презерватив, не порвался ли тот в процессе.
То, что в его голосе не горчила неприязнь, разгоняло дрожь. Он с мечтательным выражением лица говорил, словно уносился воспоминаниями на тот остров. И я улетела за ним. Сексом мы занимались очень много. На нас обрушивалось ненасытное желание в самых разных местах. Кто там из нас особо занимался тем, чтобы следить за презервативами, мы были слишком увлечены друг другом.
Ловкие пальцы Демида забрались на талии под свитер — и я невольно выгнулась от волны горячих мурашек, прижимаясь грудью ближе к Демиду.
— Бетти, не нужно волноваться, — его хриплые нотки ласкали слух. — Все будет хорошо.
— Да, я. Просто.
— Ты еще не готова? Черт, мне нужно было ответственнее относиться к предохранению.
Последние две недели я себе говорила, что задержка из -за стресса. Твердила Вере, что краски виноваты в том, что меня мутит, я слишком много рисую. Забеременеть для меня казалось чем-то нереальным. Потому что, наверно, в глубине души я хотела быть с
Демидом, чтобы он поддерживал меня во время беременности, чтобы заботился. Без него я не хотела ничего... Без него я счастья не представляла.
— Бетти? — Демид провел пальцами по моим влажным щекам. Я снова плачу, даже не заметила.
— Все в порядке, — прошептала севшим голосом.
— Где же в порядке. Скажи, что ты думаешь, что хочешь? Не молчи.
Губы дрожали. Он укутывал меня в безмерно волнительное тепло. И я настолько рада была его чувствовать, что не могла связать двух слов. Хмельная яркая эйфория кружила по крови, подкидывала сердце до бешеного стука.
— Ты моя чувствительная девочка.
Демид положил мою голову себе на плечо, разрешая выплескивать из себя море чувств. Из меня должна вытечь та боль, которая отравляла душу. И его широкие ладони успокаивающе гладили меня по спине.
— Бетти, что бы ни произошло, что бы ты ни решила, я. — на пару секунд он запнулся, даже дышать перестал, а потом выдал очень быстро: — Я люблю тебя и это не изменится. Я знаю себя. Я ни к кому не испытывал прежде таких сильных чувств.
Меня окончательно прорвало, слезы потекли рекой. Казалось, грудная клетка лопнет от взрыва счастья. Я вцепилась в него с такой силой, словно собралась разодрать ткань рубашки.
— Я. я. — рыдания перехватывали горло. — Тебя.
— Я знаю, Бетти. — Он зарылся носом в мои волосы, и от его дыхания по голове разбегались мурашки.
Мы некоторое время так провели — безудержно обнимаясь, впитывая тепло друг друга. Демид молча поглаживал меня то по волосам, то по спине, я выливала из себя слезы. Постепенно они иссякали, судорога отпускала горло, и я подняла голову с его мокрого плеча.
— Я тоже люблю тебя.
Демид прижался к моим губам, распухшим от плача. Его язык настойчиво скользнул в мой рот, углубляя поцелуй. Я безумно люблю его.
— Ой, извините еще раз. — виновато пробормотала Вера за нашими спинами. — Костик тоже кушать захотел.
Мы улыбнулись сквозь поцелуй. А Демид потянулся к моему уху и прошептал:
— Полетим сегодня домой?
Слово “домой” согрело мне сердце. Я кивнула, но потом обернулась к Вере — она грела суп сыну. Как я ее оставлю? Как часто я потом буду видеть племянников?
— Хочешь забрать их с собой? — спросил он.
Мне неудобно было просить о таком. И захочет ли Вера бросить все и укатить в Голландию с двумя маленькими детьми? Она добродушно улыбнулась нам и поспешила с тарелочкой покинуть кухню.