Филе из Золотого Петушка
Шрифт:
«Мэм, зачем вы нахлобучили на башку мусорное ведро?»
– Может, они приняли его за оригинальную шляпку, – решила я успокоить подругу.
– Нет, – засмеялась Мира, – там такие урны на каждом углу стоят. Просто англичанин никогда не станет проявлять никакого любопытства, в душе осудит, а внешне никак этого не выкажет!
Представь, что у нас бы случилось, появись я в таком виде на улице. Все прохожие пальцем у виска крутить бы начали. Впрочем, во всем плохом есть свое хорошее, газеты напечатали мой снимок, снабдив
Цирк, да и только.
Глава 22
Доехав до дома, я благополучно миновала пустой подъезд, оказалась на лестничной площадке перед квартирой и вздрогнула. Прямо на полу, на расстеленных газетах сидели люди – четыре старухи и молодой мужчина в круглых светло-коричневых очках.
Увидав меня, бабки начали креститься, а парень сначала уронил нижнюю челюсть, потом поднял ее и взвыл:
– А! Так и знал! Говорил же вам, тут без инопланетного разума не обошлось! Вот он, посланец Сириуса, обитатель иной галактики, носитель вселенского разума.
Не успела я раскрыть рта, как он, рухнув на колени, принялся биться головой о пол. Очки отлетели в сторону.
– Спаси меня, пришелец, – выл юноша, – дай талант! Вразуми!
Бабуськи переглянулись и тоненько запели:
– Ангел многокрылый, доставь нас в Вифлеем…
Я испугалась окончательно и стала судорожно рыться в сумочке, отыскивая ключи. Интересно, как этой группе граждан удалось сбежать из психиатрической клиники? И почему они решили устроиться у нас под дверью?
Нащупав брелок, я осторожно переступила через колотящегося на полу парня и шмыгнула в квартиру. Лишь тщательно заперев изнутри все замки, навесив цепочку и задвинув огромную щеколду, я успокоилась и потопала в ванную.
Спустя десять минут мне стало понятно: водой ни парик, ни перья с моей головы не смоешь.
Я кое-как вытерла черные кудряшки с плюмажем и призадумалась. Делать-то чего? Даже спать не лечь, страусиные «хвосты» торчат во все стороны.
Тяжело вздыхая, я дошла до комнаты Кристины, упала в кресло, вытянула ноги, сообразила, что забыла снять неудобные босоножки, и позвала:
– Кристя!
Девочка зашевелилась, повернулась на правый бок и простонала:
– Что? Кто там? Уже в школу пора?
– Нет, нет, – успокоила я ее, – еще только начало пятого, очень рано, и вообще, на дворе праздники!
Кристина села и, не раскрывая глаз, пробубнила:
– Тогда за каким фигом меня будят?
– Помоги мне, пожалуйста, – взмолилась я.
Девочка зевнула, подняла веки и уставилась на меня. Ее зрачки медленно расширились и заполнили всю радужную оболочку.
– Bay! – взвизгнула она. – Ты кто?
– Виола!
– Ох и ни фига себе! – Кристина вскочила на ноги. – А что у тебя на башке? Вилка, зачем покрасилась! А еще и завилась! И перья! Усраться
– Такие выражения не красят девушку. – Я не упустила случая, чтобы подшлифовать воспитание Кристи, но современным подросткам палец в рот не клади, у них на любое замечание мигом найдется острый, как бритва, ответ.
– Может, оно и так, – ехидно протянула Кристя, – только мне кажется, что тетенька, заявляющаяся домой в полпятого утра с перьями в башке, не имеет морального права делать замечания девочке-отличнице, мирно спящей в кроватке!
– Это кто тут отличница? – возмутилась я. – Минуточку, давай внесем ясность! На одни пятерки в школе училась я, хоть у меня и не было для этого никаких условий. А ты, дорогуша, имеешь в четверти четыре тройки!
– Но ведь не двойки же, – недовольно сказала Кристина, – а если «лебедей» нет, человек считается отличником. И потом, я себя замечательно веду: не пью, не курю, наркотики не употребляю, ты бы на других посмотрела!
Холодные капли воды с плохо вытертых перьев стекали мне за шиворот. Напомнить Кристе, что она целовалась без разрешения с несчастным Женей, который напоролся языком на крючок?
Нет, это, во-первых, некрасиво, а во-вторых, глупо. Ну кто из подростков станет спрашивать у старших разрешения на поцелуй.
Я-то сама… Впрочем, не будем касаться этой деликатной темы, она нас сейчас далеко уведет!
– Это парик, я не могу его снять! Придумай что-нибудь!
Кристина осмотрела мою голову.
– Он, похоже, приклеился!
– Каким же образом?
– Откуда мне знать! Ну-ка, погоди!
– Что ты делаешь! Больно же!
– Сама просила, вот я и сдергиваю.
– Ой-ой!
– Потерпи.
– Ай-ай, не надо!
– Тогда ходи так всю оставшуюся жизнь, – надулась Кристя.
– Перья сними, – взмолилась я.
Девочка принялась рыться в парике.
– Не пойму, как они держаться, но сидят крепко. Так, секунд очку.
Кристя подскочила к письменному столу, схватила ножницы, и не успела я понять, что она собирается сделать, как она воткнула мне в макушку лезвие.
– Так и убить можно! – взвизгнула я. – С ума сошла, да?
– Хочу подцепить обруч, – пропыхтела Кристя и снова ткнула мне в голову ножницами.
Я вырвалась из ее цепких рук.
– Спасибо, не надо! Так поживу.
Кристина швырнула ножницы на стол.
– Зачем ты меня будила? – сердито спросила она.
– Думала, ты мне поможешь!
– Так я пытаюсь!
– Неужели нельзя поаккуратней?
– Ага, – подбоченилась она, – а каково мне было, когда ты идиота-гинеколога притащила и велела ему с моими зубами разбираться. Я тоже ничего приятного не испытала!
– Ложись спать, – встала я.
– Спасибо, большое спасибо, – ехидно заулыбалась Кристя, – я очень рада, что мне разрешено поспать. Вилка, твоя доброта просто пугает!