Филин
Шрифт:
– Тебе не страшно сидеть рядом со мной? – грудным голосом с придыханием поинтересовалась Нестерова.
– Ты тоже должна меня бояться.
– Если бы мой муж узнал о тебе… – мечтательно произнесла женщина.
– Он бы убил меня, – закончил за нее фразу мужчина.
– Николай!.. – вновь с придыханием произнесла Станислава, она обладала удивительным свойством любое слово превращать в чувственный вздох.
Николай лишь только услышал произнесенное женщиной свое имя, тут же расправил плечи и напряг мышцы так, что они рельефно выступили под тонким
«Жеребец, только не ржет.., пока не ржет».
Богатырев заметил, как скользнула рука женщины и кончики ее пальцев коснулись локтя мужчины.
И тут Герман дернулся: в углу зала он увидел двух невыразительных парней в черных костюмах. Они вроде бы беседовали между собой, но в то же время не спускали глаз с воркующих любовников.
«Может, показалось?» – поспешил успокоить себя Герман.
Но эти двое парней явно выбивались из публики, собравшейся в зале. Их, как и самого Богатырева, не интересовал показ моделей, не интересовал модельер, а лишь Станислава и ее собеседник.
«Муж, наверное, пристроил их наблюдать за женой».
С подобным Герману приходилось сталкиваться не один раз. Среди клиентов его работодателя Сереброва попадались крупные воротилы от бизнеса с болезненной, в смысле ревности, фантазией. Деньги позволяли им реализовывать свою фантазию на полную катушку. Охранники, соглядатаи, фотографы, операторы не выпускали любящих погулять на стороне жен из поля зрения.
«Бойся не за них, бойся за себя», – пришел к компромиссу в собственном поведении Герман.
Пальцы любовников переплелись, Станислава торопливо накрыла их полой шубы.
Нестерова пристально посмотрела на Николая.
Во взгляде женщины не было просьбы о близости, не было сомнения, она оставалась спокойной – знала, что мужчина не сможет ей отказать.
«Стерва!» – подумал Герман.
Качок Николай не нравился ему ни одной секунды.
– Гуттаперчевый мужик, – определил для себя помощник Сереброва, – словно с обложки журнала сошел. Все в нем ненастоящее, начиная от накачанных химией мышц и кончая улыбкой, расцвеченной фарфоровыми зубами.
Но, наверное, манекенщице именно такие мужчины и нравились. Деньги в кармане любовника ее не интересовали, ими ее с лихвой обеспечивал муж, но иногда хотелось пощекотать нервы.
Богатырев очень осторожно оглянулся. Но охранников, приставленных Нестеровым, уже не заметил.
Голубки тем временем продолжали ворковать, особенно ни от кого не прячась.
Улучив момент, Герман снял их на видео.
«Освещение ни к черту, но кое-что получится. Серебров будет рад, он ценит пикантные детали из жизни клиентов».
Показ был закончен. Журналисты уже расходились, оставаться в зале долее Герману стало не с руки. Когда он был одним из сорока зрителей, на него никто не обращал внимания, а если бы он засиделся один в пустом зале, им непременно заинтересовалась бы охрана.
Вытащив сигарету и разминая ее в пальцах, Герман вышел в коридор. Оказывается, репетиция показа имела и свое продолжение. Журналисты толпились в конце коридора, среди
Манекенщица и качок вышли из зала бесшумно, держась друг от друга на солидном расстоянии. Если бы Богатырев не видел их до этого вместе, никогда бы не подумал, что они любовники. Мужчина и женщина торопливо прошли в темный холл. Охранники тут же стали выбираться из толпы журналистов, ожидавших, когда откроют дверь в зал для пресс-конференции.
Герман, стоявший близко к выходу, увидел, как Станислава с Николаем скрылись в одном из кабинетов, бесшумно прикрыв за собой дверь. Охранники, негромко матерясь, проследовали мимо Германа и в растерянности остановились. Они потеряли добычу из виду.
«Ребята, такое случается, – подумал Герман. – Я понимаю, что вдвоем стоять было веселее, но следить нужно поодиночке. Подсказывать вам, куда подевалась жена босса, я не стану, не заслужили. У каждого своя работа, свой способ зарабатывать деньги».
Богатырев осторожно отцепил бэдж, спрятал его в карман пиджака и вышел на улицу.
«Второй кабинет справа от лестничного марша», – припомнил он и быстрым шагом двинулся вдоль дома, свернув в переулок.
– У нас мало времени, – шептала Станислава, обнимая Николая. В глазах мужчины не было особого огня, не любовь, а похоть свела их вместе.
Станислава даже не стала снимать шубу, прямо в ней опустилась на диван со скользкой шелковой обивкой, забросила на сиденье ноги. Николай подошел к двери, прислушался. Не услышав шагов, улыбнулся, вернулся к любовнице.
– Секс – это всего лишь пара суетливых движений, – закатив глаза, манерно произнесла женщина.
– Будь у нас немного больше времени, – многообещающе произнес Николай, – мы бы развлеклись по полной программе.
– Муж не дает мне свободы, – шептала Станислава, – вечно приставляет охранников следить за мной. Прямо наваждение какое-то! – продолжая разговаривать, манекенщица высвобождалась из белья. – Ты даже не можешь себе представить, как он скучен.
– В постели? – поинтересовался мужчина.
– В постели тоже. Он изобретателен и даже гениален в бизнесе, но в постели никогда не думает обо мне, главное для него удовлетвориться самому.
– Это ужасно, – прошептал Николай, покусывая мочку уха женщины.
– Когда я говорю, что не успела, – вздыхала Станислава, – он отвечает, что это мои проблемы.
– Ужасно, – подтвердил Николай, укладываясь на манекенщицу.
Как многие красивые худые женщины, Станислава была довольно холодна. Именно поэтому ей нравилось играть в страсть. Вздохи ее были притворными, губы, бывшие холодными в начале поцелуя, оставались такими же холодными и в конце. Она не занималась любовью, она мстила мужу, но не за то, что он плохо обходился с нею, она мстила за то, что позволила ему себя купить.