Филин
Шрифт:
– Он с делом пришел.
– Я, мужики, понимаю, сам такой, бля, – произнес кандидат заранее заготовленную фразу, все так же улыбаясь.
Слово «бля» прозвучало по интонации как слово «чиз», как пароль. На пароль мгновенно среагировали.
Из-за спины Васек вытащил мутный граненый стакан и гулко ударил им о крышку стола.
– Соображаешь, Василий, извини, не знаю как по батюшке.
– По батюшке не обязательно, а по матушке – тем более.
– Вот, завалялась, мужики, бутылочка. За делами и выпить некогда. А водка хорошая.
– Точно
– Петрович подался вперед. – Не в киоске куплена?
– Нет, нет, – дважды чеканя каждое слово, сказал бывший прокурор, ставя на стол бутылку.
Из отвисшего кармана пиджака кандидат в депутаты вытащил два яблока с темными пятнами гнильцы, положил их рядом с бутылкой. – Познакомимся, что ли, мужики, а то вы на меня обиду затаили?
– Ничего мы уже не затаили, – потирая руки, пробурчал Петрович. – Вот теперь – по-человечески, теперь мы видим, что ты наш сосед. Сосед как: въехал в дом, идет знакомиться, бутылку ставит.
Ты въехал в наш дом, одной бутылкой не отделаешься, Игорь Иванович, – фамилию, имя, отчество кандидата в депутаты сантехники знали: листовками был завален весь ЖЭС и обклеены стены близлежащих домов.
Василий сунул руку под лавку, вытащил листовку с портретом, посмотрел на нее, как мент, сличающий изображение с оригиналом, затем перевернул листовку лицевой стороной вниз и придавил бутылкой.
Кандидат в депутаты хоть и хорохорился, но человеком был незатейливым, к беленькой приученный сызмальства, но не усугублял.
Только успели выпить по первой, как прибежала секретарша. На выдохе она произнесла:
– Вас ищут, Игорь Иванович.
– Кто?
Секретарша показала на окно, забранное решеткой, за которым сиял новенький джип.
– Красивая вещь, – сказал Васек, инстинктивно пряча бутылку под лавку.
И тут за спиной секретарши возник серьезный мужчина в дорогом костюме, роскошном галстуке, блеснул бриллиант в заколке. Лицо мужчины показалось Горбатенко знакомым.
«Неужели я его в телевизоре видел?» – подумал кандидат, тут же выдохнул свежие пары алкоголя и произнес, широко улыбаясь:
– Здравствуйте.
Виктор Нестеров улыбнулся в ответ, и Горбатенко понял, что сам он так улыбнуться не сможет никогда, так улыбаются лишь те, кто никого и ничего не боится, у кого карманы трещат от денег.
Секретарша пугливо, мышью шарахнулась в сторону, Горбатенко окаменел. А вот на сантехников появление бизнесмена не произвело никакого впечатления. Они в жизни, как говорится, насмотрелись видов, бывая в разных квартирах, в разных домах – унитазы стоят у всех, у бедных и у богатых. Они бы дрогнули, увидев участкового или, на худой конец, главного инженера ЖЭСа, но никак не долларового миллионера, он над ними власти не имел.
Васек вернул бутылку на листовку и поинтересовался:
– Может, на посошок, Игорь Иванович?
– Нет, мужчины, спасибо за угощение, за дружеский прием, я должен удалиться, – и он, как кролик, загипнотизированный удавом, двинулся
Тот меланхолично протянул холеную руку и самолично прикрыл дверь подсобки.
– Нестеров Виктор Николаевич, – представился бизнесмен.
– Здравствуйте, проходите, пожалуйста, – растягивая губы в угодливой улыбке, произносил Горбатенко, прижимаясь спиной к стене. В кабинете он тут же поставил для гостя стул.
Нестеров уселся, закинул ногу за ногу. Горбатенко устроился в кресле, прикрыв ладонями потертые подлокотники.
– Тамара Ивановна, – крикнул он, – кофе, пожалуйста! – Затем вспомнил, что кофе кончился три дня тому назад. – Лучше чайку, здоровее будет.
– Водички, если можно, стаканчик.
– Тамара Ивановна, водички гостю, а мне чайку покрепче.
Как и где Тамара Ивановна возьмет минералку, Горбатенко не подумал. Тамара же Ивановна, долго не думая, зашла в туалет, спустила теплую воду, наполнила чисто вымытый стакан холодной и торжественно принесла, поставила на стол перед гостем.
– Спасибо, что угадали, я газированной минералки не употребляю.
Нестеров по инерции выпил пару глотков, ужаснулся, но в лице не изменился.
«Где она взяла минералку, – подумал Горбатенко, – да еще без газа?»
– Давно за вами наблюдаю, присматриваюсь.
И признаюсь, вы мне симпатичны.
– Вы тот самый Нестеров?
– Не знаю, кого вы имеете в виду. Если известного русского художника, то нет, живописью я не занимаюсь, разве что иногда куплю что-нибудь эдакое, дабы поддержать отечественных художников.
– Так что вы хотели сказать, Виктор Николаевич?
– Вы мне симпатичны, – улыбка не оставляла сомнения в том, что Нестеров – человек осведомленный. – Недавно я получил материалы социологического опроса, у вас есть шанс выиграть выборы.
– Конечно, иначе я бы и не ввязывался, – Горбатенко надул щеки.
– Но шансы – это всего лишь надежда, для ее осуществления нужно подкрепление, – и Нестеров пошевелил пальцами, словно перебирал невидимые купюры, разворачивая пачку в веер.
– Да, вы правы, без капиталовложений, без серьезного финансирования провести кампанию в сегодняшних условиях практически невозможно. К сожалению, я это понимаю.
– Конкурент у вас больно серьезный – боевой генерал.
– Вы Кабанова имеете в виду?
– Ему тоже несладко приходится.
– Не соглашусь с вами. Он проводит дорогую кампанию, а откуда у военного деньги? Откуда? – воскликнул Горбатенко. – А все оттуда же, наворовали они, когда из Европы войска выводили.
– Факты у вас есть?
Горбатенко развел руками:
– Знал бы прикуп – жил бы в Сочи.
– Вот и я о том же, – улыбка исчезла с лица Нестерова, он обвел взглядом кабинет. Дверь была плотно прикрыта, и это его удовлетворяло. То, что здесь, в затрапезном помещении, можно говорить открыто, Нестеров не сомневался. – Я решил поставить на вас, хотя, честно говоря, долго сомневался.