Филин

Воронин Андрей Николаевич

Капитан на ходу приоткрыл брезент и продемонстрировал Сереброву пистолет:

– Если еще раз пикнешь или пошевелишься, пристрелю на хрен. Если понял, моргни.

Сергей с готовностью заморгал.

Тачку скатили с дороги, и она заколыхалась на ухабах. Затрещал малинник.

– Все, – скомандовал капитан, когда тачка уперлась в забор.

Сереброва вытащили, прислонили к серым доскам.

Сергей пытался говорить, но клейкая лента прочно соединила ему губы.

«Тут и самому тяжело перелезть, – прикинул капитан, –

как мы его втащим?»

– Доски проломим, – тут же предложил лейтенант.

Капитан презрительно покачал головой:

– Перелезешь на ту сторону и, когда мы его подсадим, примешь.

– Наручники придется снять, – вздохнул сержант.

Лейтенант с трудом преодолел забор, спрыгнул на траву и, припав к доскам, зашептал:

– Я жду.

Капитан снял Сереброву наручники и жестом предложил преодолеть забор. Лишь только Сергей сделал движение, чтобы отклеить ленту с губ, тут же перед его носом возник пистолет. Два здоровенных мужика схватили Сереброва и подняли в воздух. Он уцепился за верх забора, заскользил по доскам босыми ногами, подтянулся, вышел в упор и качнулся вперед.

Капитан лишь успел произнести короткое «…твою мать», как босые ноги Сергея мелькнули над забором, а лейтенант, поджидавший пленника по другую сторону, попытался поймать его, в результате чего оказался сам сбитым с ног.

Серебров при падении почти не пострадал, вся сила удара его восьмидесятикилограммового тела пришлась на лежащего лейтенанта.

Сергей мгновенно вскочил на ноги. Лейтенант извивался на земле, прижимая к животу поврежденную руку.

«У них был только один пистолет, и он остался по ту сторону забора», – вспомнил Сергей и бросился бежать.

– Эй, что там? – шипел капитан, припадая глазом к щели в заборе.

– Облом! – прохрипел лейтенант, поднимаясь на четвереньки.

Капитан увидел мелькавший среди стволов деревьев голубой банный халат и разразился нецензурной бранью. Подбадривая друг друга, капитан с сержантом вскарабкались на забор и бросились вдогонку за беглецом. Босиком не то что бегать, даже ходить по лесу невозможно, но Серебров не ощущал ни боли, ни усталости.

Он не чувствовал, как сосновые шишки своими растопыренными чешуйками ранят ему ступни, бежал в развевающемся голубом халате и ловил воздух широко открытым ртом, ощущая языком вкус крови, сочившейся из порванной губы, – часть кожи сорвалась вместе с клейкой лентой.

– Обходи его, обходи! – зашипел капитан, отталкивая сержанта, который бежал с ним плечо в плечо.

Серебров взбежал на невысокую, но крутую горку и исчез за ее вершиной. Лейтенант, прихрамывая, уже догонял капитана.

Когда трое бывших военных оказались наверху горки, то остановились в нерешительности: в лесу царил полный покой, мирно щебетали птицы, не слышалось треска ломаемых веток.

– Где он? – строго глядя на сержанта, спросил капитан.

Тот пожал плечами:

– Хрен

его знает.

– Эй, – крикнул капитан, словно бы Серебров собирался ему ответить. – Цепью прочесать! – капитан вглядывался в сухую лесную траву.

Наконец ему показалось, что отыскал след. Присел. На сухих сосновых иголках виднелись капельки свежей крови.

Серебров не успел далеко убежать, он сидел за толстой сосной, привалившись спиной к шершавому стволу, и неимоверными усилиями сдерживал желание вздохнуть полной грудью, легкие, казалось, рвались на части. Он даже не попытался встать, когда капитан остановился возле него с пистолетом в руке.

– Ну что, урод, убежать хотел? Накось, выкуси!

– Какого черта вам надо, – прохрипел Серебров, – и кто вы такие?

– Ты нас не знаешь, но деньги тебе отдать придется, семьдесят штук плюс сорок сверху.

– Какие деньги? – искренне удивился Серебров.

– Сам знаешь. Иначе тебя в лесу и закопаем.

– Падла, чуть руку из-за него не сломал! – лейтенант продолжал морщиться от боли.

– В машину его.

Серебров уже стал подозревать, что его принимают за кого-то другого. Если бы налетчиков подослал Нестеров, то вопрос о деньгах не стоял бы так остро.

– Да объясните же, в конце концов!

Мужчины засмеялись непонятливости пленника.

– Деньги украл и еще спрашиваешь?

Отдай, что должен, и можешь снова в постельку, к жене под бок.

– Вы за Нестеровым охотитесь? – наконец-то сообразил Серебров, хоть голова его и раскалывалась от боли.

– За тобой, за тобой.

– Я же не… – и не успел Серебров толком раскрыть рот, как его затолкали в багажное отделение «Пассата».

Машина выкатилась на дорогу и вскоре уже мчалась по шоссе.

– Мужики, я не Нестеров!

– Рассказывай, – хохотнул капитан. – Всяких я идиотов видел, но чтобы так бездарно обманывать – впервые.

– Мужики, – еще раз успел крикнуть Серебров, но лейтенант, перегнувшись через спинку сиденья, заехал ему ребром ладони по печени. – Если еще раз вякнешь, снова рот заклею!

Пришлось успокоиться.

Станислава минут десять лежала, боясь пошевелиться. Она ждала, что вот-вот появится муж, и тогда ее судьба решится окончательно. Никогда прежде Виктор Николаевич не позволял охранникам обходиться с ней так грубо. Но уходили минуты, а Нестеров так и не появился.

Наконец Станислава сумела сесть. Нащупала пальцами узел. С полчаса она пыталась распутать его, но махровая ткань словно одеревенела.

В доме звонил телефон, звонил настойчиво, кто-то наверняка знал, что Станислава дома. Женщина изловчилась и связанными ногами перевернула журнальный столик, на котором стоял аппарат. Трубка радиотелефона упала на ковер, но, когда Нестерова сумела подобраться к ней, из наушника уже слышались короткие гудки.

– Черт! – Станислава заплакала от досады.