Филин
Шрифт:
Инспектор подошел к «Вольво» и небрежно козырнул. Темное, тонированное стекло мягко въехало в дверцу.
– Ваши документы, – автоинспектор протянул руку.
Серебров вытащил из внутреннего кармана своего пиджака документы и, не дожидаясь, пока Геннадий Павлович сориентируется и примет решение, подал их автоинспектору. Тот развернул их и его лицо мгновенно прояснилось, словно на него упал луч солнца.
Его улыбка стала вежливой, пушистые ресницы качнулись:
– Возьмите и больше не нарушайте.
– Хорошо,
– Как приедем в гараж, я тебе покажу. Лихачить взялся, Шумахер сраный. – Геннадий Павлович от этих слов Сереброва буквально вжался в сиденье. – Трогай, – приказал Серебров.
Советнику президента ничего не оставалось, как выполнить распоряжение. Когда они проехали пару кварталов и до Тверской оставалось всего ничего, Серебров принялся хохотать:
– Не ожидали, Геннадий Павлович, что так легко и быстро развяжется ситуация?
– Да что б ты провалился, Серебров! Какие документы ты показал?
– Свое удостоверение.
– Какое? Ты же нигде официально не работаешь.
– Хотите, и вам, Геннадий Павлович, сделаю?
Удостоверение Героя России.
– Что б ты провалился, Серебров!
– Как тебе не стыдно, Геннадий Павлович, а что мне, по-вашему, сотку надо было дать? Так я за сотку пообедать смогу или поужинать, цветы даме купить, в баню сходить. Деньги трудом заработаны.
– Выходи, – затормозив, произнес Геннадий Павлович. – Надоел ты мне. Лучше я тебе, Серебров, деньги почтой отправлять стану.
– Или с курьером?
– Утомил ты меня и унизил.
– Насчет унизил – это уж точно!
Мужчины посмотрели друг на друга. Каждый из них видел другого насквозь. Эта дуэль на взглядах длилась всего несколько секунд. Губы Геннадия Павловича дрогнули, он улыбнулся. Улыбнулся и Серебров.
Они не стали пожимать друг другу руки, и Сергей через пару секунд исчез в толпе.
"Прохвост, – подумал Геннадий Павлович, затем откорректировал мысль:
– Артист".
Глава 17
Многим известно, что на Руси лучшим местом для решения накопившихся проблем является баня.
В бане, спрятавшись от посторонних глаз, отделавшись от докучливых жен, детей и подчиненных, можно расслабиться, нырнуть в бассейн с холодной водой, быстро собраться с мыслями и принять решение, на которое в обычных условиях никогда бы не отважился.
Кабанов и Скворцов воскресным утром встретились в бане, которую устроил для своих друзей Нестеров. Посторонних не приглашали. Мужчины остались втроем с глазу на глаз.
Они вволю намахались веником, поплавали в глубоком бассейне и уже сидели за большим столом, обшившись в одинаковые белые халаты. Нестеров Скворцов надели на головы огромные капюшоны и сразу стали похожи на монахов. Их лица раскраснелись, глаза поблескивали. На столе стояло обильное угощение. Вокруг
– С чего начнем, друзья? – спросил Нестеров как гостеприимный хозяин.
– Я – как всегда, – четко сказал генерал Кабанов.
– Мы и не сомневались с Александром Валерьевичем.
Генералу Кабанову Нестеров налил полстакана водки. Скворцов придвинул к себе чашку травяного чая, этот же напиток предпочел и бизнесмен Нестеров.
– Хорошо сидеть, – сказал он, отпивая маленький глоток ароматного чая.
– Это тебе хорошо, – держа запотевающий на глазах стакан, пробурчал генерал Кабанов, – а мне думать надо. Выйду отсюда и на телефон повисну.
Стану обзванивать директоров, главных инженеров.
– Никого ты сейчас не найдешь, они все на дачах, на природе.
– Кое-кого найду. За ваше здоровье, друзья!
Не морщась, он выпил ледяную водку, закусил бутербродом с семгой и принялся хрустеть малосольным огурцом.
– Хорошо, черт ЕГО подери.
– Кого? – спросил Нестеров.
– Никого. Мы тут сидим, расслабились, а мой конкурент небось копытами землю роет.
– Копыт у твоего конкурента, допустим, нет, – сказал Нестеров, – как и рогов.
– Прогнозы мне не нравятся, – вступил в разговор Скворцов. – Я опросы просмотрел вчера вечером и сегодня утром с них начал свой рабочий день.
Четыре агентства опросы проводили, ни одно из них не могу заподозрить в том, что оно подкуплено Горбатенко. Погрешность у всех небольшая. Отстаешь ты, генерал, от бывшего следователя, рейтинг твой падает.
– Ни хрена у меня не падает! – рявкнул генерал, хрустя огурцом.
– Падает, – поддержал Скворцова Нестеров, – и сильно падает: за последнюю неделю на семь-девять процентов. Ты представляешь, Григорий Викторович, девять процентов – это очень много.
Генерал обмяк. Если два человека говорят одно и то же, то к их словам следует относиться со вниманием.
– Что вы предлагаете?
Скворцов пожал плечами, взял бутылку водки и налил себе в маленькую рюмочку, граммов тридцать, не больше.
– Работать с народом надо, Григорий Викторович, работать тщательно.
– Хочешь сказать – тщательнее? Хочешь сказать, что я не работаю? Да я встаю в пять, ложусь в час.
Можно сказать, сапог не снимаю целый день.
– Я не это хочу сказать, ты не горячись, Григорий Викторович, – продолжил свою мысль Скворцов. – С народом работать надо. Пенсионерам надо обещать пенсию, студентам – стипендию, женщинам – мужиков, мужикам – баб, детям – родителей, одиноким женщинам любовь. В общем, к каждому контингенту, к каждой прослойке свой подход нужен. Все социальные группы надо охватить и с каждой работать индивидуально. Это хорошо, что у тебя наград, как у леща чешуи.