Философия и гуманитарные науки
Шрифт:
Конде издал смешок.
— Вам она тоже рассказывала эту историю? Незабываемая ночь любви, шампанское, прогулка под луной… Сельва Гранадос была моей студенткой. Я не испытывал к ней никакой симпатии, потому что она болтала больше всех в аудитории и каждые пять минут прерывала меня каким-нибудь глупым вопросом. Когда я начал работать над книгами Брокки, лет пятнадцать назад, я решил включить их в программу. В соответствии с имевшимися на то время данными я сделал набросок его биографии и его портрета. Это была единственная лекция, на которой Гранадос молчала. После лекции она подошла ко мне и сказала, что знает того человека, о котором
— А почему это не может быть правдой?
— Потому что я объединил реальные факты его биографии с вымышленными, которые выдумал из головы — чтобы никто другой не мог пойти по следам Брокки. Гранадос уцепилась за эти вымышленные сведения о Брокке и начала буквально меня преследовать: она хотела работать вместе со мной над наследием писателя. Но я же не сумасшедший, чтобы взять на себя такой грех; кроме того, я считаю, что академическая работа требует сосредоточенности и одиночества. Когда я ей отказал, она поклялась мне отомстить. Конец истории вы знаете.
Я пожалел, что Конде рассказал мне правду: мне больше нравилась история о романе Гранадос с Броккой.
— Я уволен? — спросил я, полностью отдавая себе отчет, что наши с ним отношения переживали не лучшие времена.
— Я вас оставлю еще на какое-то время. Мне нужно будет объяснить вашей матери причины вашего увольнения. Нужно найти причину, даже если она не спросит, почему я не сделал этого раньше. Вашу маму больше всего интересует справедливость.
— Профессор Эстела Коралес де Миро прощает многое своим друзьям, но я не уверен, что в этот перечень входит убийство. Вы единственный враг, который был у Гранадос.
— Единственный? Она враждовала со студентами, со своими коллегами, с начальством. Последние лет пять ее главной заботой было разоблачение заговорщиков. Бывший декан отвел целый ящик своего стола под письма, которые ему писала Гранадос; когда к нему приходили друзья, он их показывал, чтобы развлечь гостей. Есть человек двадцать по меньшей мере, у которых была причина ее убить. И преследовать их бесполезно, потому что доказано, что Гранадос совершила единственный в своей жизни разумный поступок: покончила с собой.
— Трехо попробует доказать, что ее убили.
— Он даст начальству прослушать магнитофонную запись, чтобы ему позволили продолжать расследование, но этот ход его не спасет. Через неделю — прощай Трехо.
— Книги Брокки так и не нашлись, и в басню об их похищении уже никто не верит.
— А если книги появятся? Если я вам скажу, что почти разыскал их? К ним, пожалуй, добавятся и другие неопубликованные материалы. В конце года выходит первый том биографии, который покончит со всеми сомнениями и разоблачит клеветников. Никогда еще задача литературного критика не была такой важной: теперь в нем перестанут видеть незаконнорожденного сына, человека второго сорта, но признают отцом.
Он вытащил авторучку с золотым пером. Открыл первую страницу «Замен», написал посвящение и нарисовал тридцать кружочков.
Моему ученику Миро
я дарю эту книгу
и эти тридцать сребреников.
— Я слежу за действиями Трехо. — Он протянул мне книгу. — У меня тоже свои информаторы, еще с того времени, как я работал в министерстве. Старые друзья, для которых верность — священна. Это не ваш случай.
Прежде чем он скрылся за дверью Склепа, я спросил:
— Это вы послали венок?
— Какой венок? — спросил он с раздражением.
Когда я ему объяснил, по его лицу прошла тень сомнения, он даже застыл на мгновение, пытаясь скрыть свое изумление.
— Это был не я. Я бы не потратил на эту ведьму ни единого песо, даже шутки ради.
Дверь в Берлогу закрылась. Я же сидел и гадал, был ли убийцей скрывшийся за ней человек. Дверь стала обложкой книги, которую я не смог открыть и содержание которой оставалось для меня тайной за семью печатями.
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Я шел по улице, в центре, и вдруг увидел вдалеке Грога. Я ускорил шаги, чтобы догнать его; мне не терпелось скорее узнать, выяснил ли он или нет, что делал Конде в Доме «Спиноза». Прежде чем Грог пропал из виду, скрывшись в подъезде какого-то административного здания, я успел обратить внимание на его темный костюм и чемоданчик в руках. Почему-то это меня встревожило. Не задумываясь, я последовал за ним, но теперь я искал правду уже не о Конде, а о самом Гроге. Он вошел в лифт и посмотрел на часы, а потом дверцы закрыли. Я наблюдал по светящимся огонькам, где остановится лифт. Грог вышел на восьмом этаже. Я сел в другой лифт и тоже поднялся на восьмой этаж.
Там было четыре двери: адвокатская контора, компьютерная фирма, туристическое агентство и бухгалтерия. Я принялся заглядывать во все двери, пытаясь вспомнить настоящее имя Грога. В компьютерной фирме меня спросили:
— У вас назначена встреча с лиценциатом Грогенштайном?
Я сказал, что он — мой старый друг и что я не хотел бы ему мешать в рабочее время.
— Он заканчивает в пять, — сказал мне секретарь.
— Не говорите ему, что я заходил. Хочу устроить ему сюрприз.
Выходит, Грог — представитель богемы — работал. Неужели вся его сумасшедшая жизнь была выдумкой, а его отчаяние за столиком бара — притворством? Неужели он — самый обыкновенный служащий в самой обыкновенной фирме, который работает от звонка до звонка и получает стабильную зарплату? Неужели он, как и все, просыпается в семь утра, просматривает газету за завтраком и терпеливо ждет продвижения по службе?
Без четверти пять я устроился в кафе напротив офиса Грога. Я видел, как он выходил из здания, беседуя с другим служащим. Наверное, они обсуждали итоги последнего футбольного матча, или какие-нибудь экономические вопросы, или смеялись над сплетней. Мысленно я умолял, чтобы это был никакой не Грог, а его таинственный двойник, о котором я ничего не знал до сегодняшнего дня. Я надеялся, что его передвижения приведут меня к разгадке его тайны.
Он сел в автобус; я поднялся за ним, даже не взглянув на номер маршрута. Салон был набит битком, Грог сразу же прошел вперед; мне это было на руку, я смог скрыться в толпе. Он раскрыл газету и принялся разгадывать кроссворд. Я боялся, что пассажиры начнут выходить, и я не смогу больше прятаться. Когда Грог вышел на остановке в южном предместье, все это случилось так быстро, что мне пришлось броситься к выходу, расталкивая пассажиров, чтобы не потерять его. Какая-то женщина высказала мне вслед что-то не слишком приятное, дверь автобуса закрылась за мной с громким стуком, но я не обратил на это внимания.