Философия и христианство. Полемические заметки «непрофессионала»
Шрифт:
Вот любопытное наблюдение, которое приводит св. архиепископ Иларион (Троицкий) в своей статье «Наука и жизнь»: «Человеческое сознание лишь познает свои границы, убеждается в своей ограниченности. Библиотеки громадны, но велика ли та библиотека, какую может прочитать отдельный человек и содержание которой он может усвоить? Не смешна ли даже мысль о человеке, знающем все науки? Не наукой и не науками занимаются люди, а лишь дробными отделами наук. При современной специализации знания человек науки – это каторжник, прикованный к своей тачке в одной жиле громадного рудника знания, не ведающий, кто и что находится рядом с ним, за стенками его узкой норы. Известен рассказ о том, как хранитель одного музея, ученый, с увлечением и с жаром говорил посетителям о предметах своей сокровищницы. “А это что?” – спросили заинтересованные слушатели, обратившись к соседнему шкафу. Сухим и совершенно безучастным голосом ученый отвечал: “Не знаю, этот шкаф не мой”… Да, знание человечества все ширится, а знание человека становится все уже. Больше и больше вкушает человек плодов с древа познания, но лишь все больше и больше убеждается
104
Архиепископ Иларион (Троицкий). Без Церкви нет спасения. М.: Сретенский монастырь, издательство «Знамение», 1999. С. 286.
105
101-й афоризм из собрания мыслей и афоризмов «Плоды раздумья» (1854) Козьмы Пруткова.
Сегодня – «век торжества научно-технического прогресса». Это век, в котором «профессионализм» считается высшим достоинством человека. Но в 9 из 10 случаев слово «профессионал» используется для того, чтобы подчеркнуть, что человек – «специалист». То есть тот, кто специализируется на чем-то. Универсалы сегодня не в почете. Они подобны вымирающим видам, что-то наподобие динозавров. Об универсальном (точнее – целостном) знании нам напоминает только название некоторых вузов – университет. В Средние века университеты действительно соответствовали своему названию. Во-первых, в них было всего три-четыре факультета: богословский, юридический, медицинский, физический (или натурфилософии). Во-вторых, студенты каждого из этих факультетов в определенном объеме постигали знания по программам остальных факультетов. Сегодня все иначе. Сегодня, например, в МГУ 39 факультетов. Думаю, что даже ректор Садовничий по памяти все их не перечислит. А внутри каждого факультета имеется как минимум с десяток кафедр. И давно уже появилась мода (подкрепленная нормативными документами Министерства образования), согласно которой студенты старших курсов «приписываются» к соответствующим кафедрам с учетом специальности. Мне МГУ почему-то напоминает дерево с очень раскидистой кроной (десятки мощных ветвей, сотни и тысячи веточек, бесчисленное количество листьев). А вот корня у этого дерева почти нет. Наверное, когда-то был, да весь сгнил. Под корнем я понимаю мировоззрение. Источником мировоззрения ни наука, ни философия быть не могут. Они лишь пыжатся и делают вид, что они – «мировоззрение». Они лишь ветви, веточки и листья. Корнем древа знания может быть только религия, религиозное знание.
Знание как вера
Кстати, в ряде учебников и научных монографий определение знания неполное. И я в начале своих размышлений привел такое усеченное определение: информация, получаемая человеком в результате непосредственного наблюдения (с использованием пяти органов чувств) и научного (с использованием специальных технических средств). Однако сегодня львиная доля информации, загружаемая в память человека, поступает из других источников. Из средств массовой информации (СМИ), из учебников и другой литературы, от учителей в школах и профессоров в университетах, иногда просто от людей «с улицы». Человек, воспринимающий такую «вторичную» информацию, сам решает, какая ее часть достоверна, а какая нет. Лишь в небольшой степени он полагается на логику. В большей части случаев он, однако, оценивает не саму информацию и источник вторичной информации. Фактически фильтрация такой информации базируется на основе доверия к источнику. В конечном счете это вера. Каким бы рационалистом себя ни считал человек, он все равно вынужден полагаться на веру. Уж совсем рациональные люди пытаются задним числом проверить вторичную информацию с помощью своих пяти чувств, а наиболее пытливые – провести научное исследование или эксперимент. Но у самого рационального человека 99 % хранящейся в памяти информации поступило туда через «фильтры веры». В условиях информационного бума значение «фильтров веры» в жизни любого человека возрастает. Многим людям просто даже в голову не приходит перепроверять какую-то информацию, поскольку для такой перепроверки требуются специальные знания, специальная аппаратура, масса времени. Иногда не хватит целой жизни для перепроверки лишь одного факта или научного вывода. Так, например, несколько десятков лет назад группа физиков и астрономов (Фридман, Леметр, Эйнштейн, Допплер, Хаббл и др.) заявила об открытии, получившем в науке название «расширение Вселенной». По их данным, базирующимся на спектральном анализе, все доступные наблюдению небесные тела (звезды и планеты) движутся с ускорением от единого центра в радиальных направлениях. Это важнейшее положение современной космогонии ставилось под сомнение многими учеными. Однако в конечном счете возобладала позиция сторонников теории расширения Вселенной. И не потому, что их аргументы оказались более убедительными, чем аргументы их оппонентов. Просто позиция первых получила мощное усиление с помощью СМИ и других средств, не имеющих никакого отношения к научному наблюдению и эксперименту. Сегодня гипотеза расширения Вселенной получила уже статус вполне респектабельной научной теории, о которой можно прочитать во многих школьных и вузовских учебниках. Но признание, в конечном счете, построено на вере.
Кроме научного знания есть еще религиозное. Считается, что последнее на 100 % формируется на основе веры. Ведь нет никаких приборов, которые могли бы, например, доказать или опровергнуть существование ангельского мира. И уж тем более доказать или опровергнуть существование Бога. На основании такой логики доказывается, что научное знание надежнее, чем религиозное. На первый взгляд, с таким заключением можно согласиться. С ним без колебаний согласится человек, далекий от религии. Таких людей обычно называют атеистами или агностиками; первые отрицают существование Бога; вторые заявляют, что существование Бога нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Но для человека религиозного, находящегося в Церкви, подобная логика неприемлема. Дело в том, что религия – не только учение, не только набор информации о видимом и невидимом мире. Это практика. Практика молитвы, участия в богослужениях, практика таинств, практика аскетической жизни и т. д. Что это означает? – Это означает, что человек религиозный, принимая на веру многие религиозные аксиомы, убеждается в том, что эти «аксиомы» «работают». Они подтверждаются опытом религиозной жизни [106] .
106
См.: Иван Ильин. Аксиомы религиозного опыта // Интернет. Режим доступа: http://azbyka.ru/aksiomy-religioznogo-opyta.
Даже если информация, относящаяся к категории религиозного знания, является вторичной, она, как правило, вызывает у человека больше доверия, чем вторичная информация, относящаяся к категории научного знания. Почему? – Тут срабатывает психологический момент: человек получает такую информацию, как правило, от своих родителей, родственников, друзей, иных людей, которые вызывают у него уважение и доверие. Вторичная информация религиозного характера передавалась внутри семьи из поколения в поколение. Впрочем, любая вторичная информация, хранившаяся в малых социумах, обладала большей надежностью, поскольку базировалась на жизненном опыте, а не на фантазиях философов и ученых. Это было эмпирическое знание.
Впрочем, за последний век мощь СМИ и других институтов ретрансляции вторичного знания (причем не базирующегося на эмпирическом опыте) неуклонно растет. И эти институты все более заглушают ту вторичную информацию, которую человек получает в семье и других малых социумах (община, церковный приход, артель и др.). Эта информация малых социумов – клеточек общества – является памятью, в которой содержится цивилизационный код нации. Сегодня СМИ, школа, университеты, научные организации в нашей стране в значительной степени выступают в качестве ретрансляторов такого вторичного знания, которое разрушает код русской цивилизации.
Научное знание как религиозная секта
На тему, обозначенную в данном подзаголовке, мне уже приходилось писать раньше. В частности, в книге «Русская социологическая мысль на рубеже XIX–XX веков», где я рассматриваю творчество таких выдающихся русских мыслителей, как Л. А. Тихомиров, К. Н. Леонтьев, В. С. Соловьев, С. Н. Булгаков, С. Ф. Шарапов [107] . Все они в той или иной мере оценивали современную им науку, особенно социальную, как разновидность религиозного сознания. Особенно страстно науку как объект религиозного поклонения развенчивал К. Н. Леонтьев. В этой связи воспроизведу фрагмент моей книги с высказываниями указанного мыслителя:
107
Катасонов В. Русская социологическая мысль на рубеже XIX–XX веков. М.: Родная страна, 2015.
«Чтобы было понятно отношение Леонтьева к этой “ученой публике”, приведу обширную выдержку из работы Константина Николаевича, которая называется “О всемирной любви. Речь Ф. М. Достоевского на Пушкинском празднике” (1880): “Итак, испытавши все возможное, даже и горечь социалистического устройства, передовое человечество должно будет неизбежно впасть в глубочайшее разочарование; политическое же состояние обществ всегда отзывается и на высшей философии, и на общем, полусознательном, в воздухе бродящем миросозерцании; а философия высшая и философия инстинкта равно отзываются рано или поздно и на самой науке.
Наука поэтому должна будет неизбежно принять тогда более разочарованный, пессимистический, как я сказал, характер. И вот где ее примирение с положительной религией, вот где ее теоретический триумф: в сознании своего практического бессилия, в мужественном покаянии и смирении перед могуществом и правотою сердечной мистики и веры.
Вот о чем славянам не мешало бы позаботиться! Это не противоречит прогрессу; напротив, если понимать прогресс мысли не в духе непременно приятно-эгалитарном и любезно-демократическом, а в значении усовершенствования самой только мысли, то такое строгое и бесстрашное отношение науки к жизни земной должно быть признано за огромный шаг вперед… ‘Ищите утешения в чем хотите; я Бога не навязываю вам – это не мое дело, – я только говорю вам: не ищите утешения в моих прежних радикально-благотворительных претензиях, столь глупо волновавших прошедший XIX век. Я могу помогать вам только паллиативно’. Вот что бы должна говорить наука”.
Блестящая и очень остроумная характеристика той науки, которая преобладала в России. Особенно, конечно, оценки Леонтьева относятся к общественной науке, социологии. Почему-то, говоря о причинах “русских” революций начала прошлого века, вовлечения Российской империи в бойню Первой мировой войны, мы крайне редко вспоминаем о той российской социальной “науке”, которая внесла свой весомый вклад в эти трагические события. Впрочем, не без помощи системы образования, через которую идеи этой “науки” продвигались в народ (прошу прощения у читателя, не могу не ставить в данном контексте слово “наука” в кавычки).