Философия как духовное делание (сборник)
Шрифт:
С тех пор как я помню себя – тело мое менялось, но неизменно было при мне, доставляя мне то приятное, то неприятное, но всегда вводя меня, якобы вещь, в среду вещей. Только через тело мое другие вещи суть вещи для меня. Зрением знаю я о других вещах; гибель глаза лишает меня этого знания. Также слух, и осязание, и обоняние, и вкус перестают быть для меня источником знания, как только гибнут соответственно телесные части или их способности.
Все, что мы знаем о вещах, мы знаем через то, что члены тела нашего совершают свои отправления, или функционируют.
Осязание говорит нам, что шар гладок и кругл; мускульное чувство – что он тяжел; зрение, что он желт; обоняние и вкус – что это апельсин. Все знание наше о вещах есть знание чувственное.
Вещей много; они суть сразу во множестве. Как это возможно? Это возможно потому, что бытие одной не исключает бытие другой. Они суть вместе. И притом одна возле другой.
Про вещь всегда можно сказать «вот она» и показать на нее телом своим. Но это «вот», где вещь, не одно. Их много сразу. Очень много. Без конца.
Одна в одном «здесь», другая в другом «здесь» – там, и там, и там. И притом вместе, но не в совпадении. Вещи суть так, что где одна, там нет другой; другая может быть там же, только если первая перейдет в другое «там». Ибо ни одна вещь не прикована к своему месту с окончательной силой.
Наоборот, все вещи непрестанно движутся46. Неподвижность вещи есть относительная. После Коперника и Галилея нас не обольстит неподвижность горы; и окончательное спокойствие мертвого тела – означает его внутреннее превращение в объект бактериологии и зоологии. Мир вещей есть мир больших и малых вихрей, законы коих далеко еще не изучены47.
Переживите сейчас же на месте, что этот дом и Вы сами несетесь с быстротою пушечного ядра вокруг Земли и еще куда-то в Солнечной системе; что ни один атом Вашего тела не останется прежним через 10 лет жизни; что тезис Кратила48 не парадокс и не игра словами, а истинное обстояние49.
Итак, вещам свойственно быть друг вне друга, друг возле друга. Вещь вещи есть пространственное инобытие: это порядок сосуществования вещей.
Вещам свойственно далее быть друг вслед за другом, раньше и позже, сначала и потом. Вещь есть нечто сравнительно устойчивое, постоянно состоящее в потоке изменения – это порядок последовательности вещей.
Вещь существует в пространстве и во времени. Она имеет свою судьбу и в том и в другом. Она бывает больше и меньше в пространстве; она подлежит закону тяготения; она падает и летит; она имеет три измерения: высоту, длину и ширину. Она подвержена всем законам химии, физики, динамики, механики. Она имеет свое начало и свой конец. Она возникает и распыляется – разлагается. Она намокает и сгорает. Она имеет возраст. Она может быть молода и стара. Она имеет, наконец, внешний вид, границу и цвет.
Вещь всегда конечна: границы в пространстве входят в самую сущность. Она предельна, ограничена и отделена от других вещей. Это деление может быть легко заметно и незаметно. Но оно всегда налицо. Эта ограниченность, вместе с характером внутреннего состава, с цветом, весом, плотностью, возрастом и т. д., делает из каждой вещи нечто особое. Эта способность имеет характер количественный и качественный.
Как бы сложна ни была вещь, какое бы множество она в себе ни умещала, она всегда есть единство внутреннее и внешнее.
Вещь есть «раз» – единое, единица. Ее можно сосчитать, ввести в число, рассмотреть количественно. Считать можно вещи независимо от их сходства и несходства: быть вещью значит подлежать счету. Но вещи при всем том свойственно быть индивидуальною и своеобразною.
Если даже отвлечься от всех остальных определений и качеств вещи (оттенка в цвете, в знаке, в химическом составе и т. д.), достаточно двух координат пространства и времени, чтобы понять абсолютную неповторяемость в мире вещей.
«Здесь» – единственно в своем роде (где еще Земля, Москва, эта аудитория, эта кафедра, этот стакан, эта вода, эта соринка?). «Теперь» – единственно в своем роде (когда еще будет этот миг 1913 г.50 16 октября 2 3/4 час).
Человек и без философии смутно чувствует этот неумолимый закон отгорания вещи и ее единственности – и спасается в миф о коловращении времен и всеобщем возвращении51.
Идея о повторении всего реального есть мечта, служащая для отдыха и минутного успокоения, необходимого потрясенному и беспомощному человеку. Ибо достаточно феноменологически посмотреть на дело, чтобы убедиться, что закон этот царит в вещах.
Все вещи, в каждый миг – едины, единичны и единственны в своем роде. Ни одна никогда не повторится. Все они индивидуальны и своеобразны; но это не мешает им находиться в постоянном касании и взаимодействии52. Вещь, ни до какой другой вещи не касающаяся, есть фикция, измышление – фантазия или доктрина. Ибо прикосновение, опосредствованное воздухом, есть прикосновение миллионов частиц – т. е. вещей – друг к другу.
Вещи стоят в сплошном вещественном взаимодействии друг с другом: свет, касающийся моего глаза, есть прикосновение вещественное; также невозможна без него передача звука и т. д.
Естественные науки суть науки, исследующие качество вещей, количество вещей и их вещественные взаимодействия. «Закон природы» телесной есть правило, выражающее повторяемые или устойчивые взаимодействия вещей.
Вещь трогает вещь – вот отвлеченнейший тип этого взаимодействия. Вещь трогает вещь в пространстве и во времени.
Таковы свойства вещи. Вещь вещи есть пространственно-временное инобытие. Это инобытие исследуется нашей познающей душой, в него переносятся нами многие наши внутренние свойства и черты. Но это остается своеобразной художественной или научно-гипотетической интроекцией душевного в вещественное. Не более.