Философия каратэ

Ояма Масутацу

Каждый месяц сотни людей просят принять их в наш тренировочный зал и каждый год ряд воспитанников завоевывают черные пояса. И все больше обладателей черных поясов выражают желание открыть свои тренировочные залы. Я обычно удивляюсь, так как эти люди слишком молоды для руководства и оставляют изучение приемов каратэ. Я не представляю их в роли учителей. Я не хочу мешать им в руководстве залом. Напротив, был бы рад видеть как можно больше тренировочных залов в Японии и за границей. Однако меня раздражает, что такие молодые неопытные люди станут учить тому, чего они не понимают. Пока мне не исполнилось 35 лет, я не руководил тренировочным залом, а путешествовал по всему миру, вызывал на

поединок людей, владеющих другими приемами боя. И когда я, наконец, взял на себя ответственность открыть тренировочный зал, люди, страстно желавшие с тать моими учениками, сделали решительный шаг.

Я хочу предостеречь всех молодых людей не спешить в поисках результатов, благополучия или богатства. Важен лишь выбранный путь и успех, с которым вы совершенствуетесь в достижении цели. Я начал изучать каратэ с девяти лет, изучал в течение сорока лет и все еще учусь. Иногда я просыпаюсь среди ночи с мыслью о каком-то незначительном улучшении или обновлении какого-нибудь приема.

Я удивляюсь, какое понятие имеет молодой человек 25–26 лет, обладающий третьим или четвертым даном, о каратэ и о боевом искусстве, если он перестал тренироваться, начинает учить других, становится толще и ленивее. Я сам сейчас руковожу большой организацией, но я советую людям моложе меня добиваться подобной ответственности, во всяком случае, пока им нет 30 с лишним лет и даже более. До этого возраста они должны продолжать концентрироваться на своем духовном и физическом развитии и не думать о славе, положении или благополучии.

В этом возрасте слишком много вкладывается в приемы. Люди полагают, что, добившись больших технических результатов в определенном искусстве или ремесле, они немедленно должны извлекать выгоду из того, чему научились. Стремление к немедленному успеху проникло и в мир каратэ и в другие виды боевого искусства до такой степени, что некоторые группы готовы присуждать дан и степени за плату. Иностранцы с деньгами могут получить 4-й или 5-й дан в мгновение ока. Это возмутительно. Я знаю одного иностранного маклера по продаже титулов, чей общий дан в различных видах боевого искусства достигает 20.

Подобные вещи были бы немыслимы в прошлом, когда требовалось 10 или 20 лет, чтобы получить дан от мастера. А подтверждающий документ, вручаемый за столь долгий период, обычно был листком белой бумаги с несколькими основными правилами. Это не указывает на отсутствие значимости боевого искусства. Но это означает то, что такое огромное значение нельзя выразить словами. В них нет необходимости. Человек, тренировавшийся 10 лет и более, сделает это значение неотъемлемой частью своего существования. В такой преданности для мгновенных успехов и многословных документов просто нет места.

Я рассматриваю стремление к быстрому успеху как часть более широкого круга желаний, включающего чрезмерную обеспокоенность о деньгах, своей личности и выгоде. Человек, действительно преданный боевому искусству, тренирует себя, чтобы стать полезным. В прошлом о людях судили на основе личных качеств, образованности, преданности. Я искренне надеюсь вновь и вновь возвратиться к этим критериям. Глупо копить деньги ради денег или ради их количества, но накопительство для наследников тоже неразумно. Китайцы говорят, что большое наследство лишает умного сына инициативы и позволяет глупому совершить большие ошибки, даже больше ошибок, чем если бы глупый сын был беден. Это действительно гак.

У меня нет намерения оставлять крупную организацию каратэ, которой я руковожу, моим детям. Только человеку, последовавшему по пути совершенства, которому следую я, и он сможет осуществлять руководство так, как это делаю я. Единственно важное, что я унаследовал, были дух, энтузиазм, человеколюбие и сравнение с такими великими людьми, как Миямото Мусаси, Сайго Такамори, Бисмарком, Конфуцием и Шакьямуни. Я не оставлю крупного состояния своей семье (я часто повторяю своим ученикам, что они могут плюнуть на мою могилу, если я это сделаю). Но я очень надеюсь передать будущим поколениям факел надежды, который будет укреплять, вдохновлять и озарять их так же, как и меня на моем пути.

2.13 Освобождение — главная истина

Как я уже сказал, находясь в тюрьме после Второй мировой войны, я был обеспокоен своим будущим, так как не имел специальности, и поэтому решил посвятить себя каратэ. Тогда многие были враждебно настроены к боевому искусству из-за ужасных экспериментов, проводимых японской военщиной до и во время войны. Но видя, как процветает гангстеризм, а также насилие и другие преступления, я понял, что страна без тренированных людей никогда не сможет добиться независимости. Поэтому я выбрал каратэ и когда освободился из заключения, отправился в лес, на гору Кийосуми, где тренировался полтора года.

Это было прекрасное место с величественными кедрами и другими деревьями, речкой с водопадами, бежавшей между скал по каменистым долинам. На половине пути к вершине стоял храм Кийосумидера. Я жил неподалеку, в развалившейся хижине сторожа.

Я полагаю, что практически каждому, полностью отдавшему себя выбранному курсу, следует пройти через тренировку в одиночку, подобно мне. Но это нелегко. Самое страшное — это одиночество. В полной изоляции низменные инстинкты проявляются сильнее. Есть только два пути для преодоления одиночества: покинуть это место или мобилизовать все силы для преодоления его и помочь себе в выполнении поставленных целей. Я выбрал последнее. За поддержкой я обращался к разного рода вещам. Например, я сбривал бровь, купался в водопадах, вздувшихся от обильного дождя. Сидя в воде, я погружался в созерцание Дзэн. Подолгу смотрел на луну и бесчисленные звезды. Иногда я даже колол свои ноги или бился головой о камни. Тем не менее, благодаря занятиям и созерцанию в сидячем положении Дзэн за 18 месяцев я впервые вошел в состояние концентрации, в котором совершенно ни о чем не думал и которое в Йогеназывается самадхи.

В день созерцания зимой и летом я сидел в горной речке или у подножия дерева или стоял на скале. Занятия каратэ влекли за собой сотню катаежедневно плюс тренировки, схватки со стволами деревьев и валунами. Ночью, когда одиночество было невыносимым, я пытался совершенствоваться в духовном созерцании, обращаясь за помощью к нескольким приемам. Иногда я читал наизусть сутры, глядя на пламя свечи или кусок бумаги на стене полузакрытыми глазами. На бумаге я написал характеристики, определения для спокойствия (справа) и для действия (слева). Иногда у меня были галлюцинации. В шорохе ветвей и птичьем пении мне чудились человеческие голоса. Крики лисиц и барсуков были утешением. Слыша их, я успокаивался потому, что теплокровные создания находились рядом.

Тренировка днем была такой интенсивной и такой сконцентрированной духовно, что я надолго забывал о трудностях. Поэтому днем я был обычно в хорошей форме, но в подавленном состоянии ночью. Однако к концу моего пребывания в горах я почувствовал проблески того, что означает освобождение и отречение — состояние, когда ни о чем не думаешь. Еще мне помогали мои друзья — лисицы, приходившие каждую ночь, дети, которые указывали на меня пальцами: «Тенгу» (длинноносый домовой) и мой успех — после многих неудач в разбивании булыжника ударом шуто (ребром ладони).