Философия науки и техники: конспект лекций
Шрифт:
Таковы предпосылки. Но для революции этого недостаточно. Нужны причины! Необходимо возникновение новой идеи, указывающей направление перестройки наличного знания, даже если оно находится в зачаточном состоянии. Новая теория не может быть получена в качестве логического следствия старой. Отношения между старым и новым могут быть описаны лишь в терминах принципа соответствия (Н. Бор). Обобщая эволюционные модели развития, предложенные К. Поппером, И. Лакатосом и Т. Куном, австрийский методолог науки Э. Эзер пришел к выводу, что в истории науки реализуются четыре основных типа фазовых переходов: 1) от дотеоретической стадии науки к первичной теории; 2) от одной теории к альтернативной ей (смена парадигм); 3) от двух отдельно возникших и параллельно развивающихся частных теорий к одной универсальной теории; 4) от наглядной, основанной на чувственном опыте теории к абстрактной ненаглядной теории с тотальной сменой основных понятий [39] .
39
См.:
Концепция устойчивого развития. В обыденном словоупотреблении понятие «развитие» тесно связано с понятием прогресса. Но в сфере философского и научного словоупотребления оно фиксирует бытие системы как единство прогресса и регресса, обновления и разрушения, самоутверждения и самоуничтожения. Философское осмысление развития первоначально строится на традиционных противопоставлениях движения и покоя, изменчивости и устойчивости, преобразования и сохранения, системности, нелинейности и противоречивости развития. Понятие устойчивости развития предполагает сохранение, воспроизводство системы, самоизменения, соизменения ее с другими системами. Система не приводится в действие человеком, он адаптируется к ней.
Характер развития научного знания рассматривается В. В. Ильиным как процесс накапливания знания. Его концепция перекликается с теорией Т. Куна, К. Поппера, в меньшей степени П. Фейерабенда. Существуют понятийные, категориальные различия в этих подходах. В основе теория прогресса науки, предложенная В.В. Ильиным, отличается глубиной аргументации и большей подробностью изложения и доказательностью.
Тема 15. Проблема ответственности в философии науки и техники
В жизни всегда существовали противоречия между должным и сущим. Этот недуг обыденного бытия затрагивает и проблему ответственности, связанной с функционированием техники, с решением вопроса о пользе и вреде. Немецкий физик, лауреат Нобелевской премии Макс Борн (1882–1970) подчеркивал, что в реальной науке и ее этике произошли изменения, которые делают невозможным сохранение старого идеала служения знанию ради него самого. Мы были убеждены, что это никогда не может обернуться злом, поскольку поиск истины есть добро само по себе. Это был прекрасный сон, от которого нас разбудили мировые события. Американский физик Роберт Оппенгеймер (1904–1967), создатель атомной бомбы, был еще более нетерпим, заявив, что физики после американских атомных бомбардировок японских городов в 1945 г. потеряли свою невинность и впервые познали грех. Чувство вины принудило его отказаться от идеи создания водородной бомбы. Власти США отреагировали на это решение отстранением его от всякой научной деятельности и лишением доступа к закрытой информации. О необходимости упреждающей оценки всевозможных последствий технического развития говорил немецкий социолог и экономист Вернер Зомбарт (1883–1941). В своей книге «Немецкий социализм» в разделе «Обуздание техники» он выдвинул идею, согласно которой внедрение новой техники всегда будет сопровождаться или даже предваряться ценностным анализом ее возможных последствий. Данное положение, поддержанное многими его последователями, стало одним из важнейших тезисов философии техники, а осознание жизненной важности его практической реализации привело к созданию в 1972 г. при американском конгрессе первой официальной структуры по оценке техники «Office of Technology Asseement» («Бюро по оценке техники»). Позже подобные организации появились в Швеции (1973), в Канаде (1975) и в ряде других развитых стран.
«Отец» кибернетики Норберт Винер (1894–1964) в своей научной деятельности не ограничивался лишь отказом от всякого рода сотрудничества с военно-промышленным комплексом США, но и призывал своих коллег последовать его примеру. В работе по кибернетике «Cyberneties, or Control and Communication in the Animal and Machine» (1948) он, полностью осознавая тот факт, что эта новая наука «ведет к техническим достижениям, создающим... огромные возможности для добра и зла», призывал своих коллег отказаться от исследований по кибернетике. Винер выдвинул принцип, согласно которому было необходимо (а) позаботиться о том, чтобы широкая публика понимала общее направление и значение указанных исследований и (б) «ограничиться в своей собственной деятельности такими далекими от войны областями, как физиология и психология». Подобных примеров из советской действительности из-за ее закрытости мы привести не может. Полагаем, однако, что они имели место. Хотя есть другие примеры, когда шарлатаны в науке оказывались в фаворе.
В 1945 г. в США группа инженеров-атомщиков обратилась к своему министру обороны Генри Л. Стимсону с докладом, в котором предупреждала, что ядерная энергия чревата бесконечно большими опасностями, чем все предыдущие изобретения, и что они не могут уклониться от прямой ответственности за то, как использует человечество их бескорыстные изобретения. В 1957 г. III Погуошская конференция в Вене обратилась с декларацией с призывом к ученым внести свой вклад в образование людей и распространить среди
Подобные активные инициативы стали возможны благодаря тому, что времена ученого-одиночки уже прошли. Научные открытия и внедрения стали результатом коллективного поиска знаний. Фундаментальные научные исследования требуют сосредоточения усилий смежных областей научного поиска. На фоне этих процессов философия техники не могла ограничиваться сторонними наблюдениями. Одним из первых на ситуацию времени обратил внимании Карл Ясперс. Он провозгласил технику идеологически нейтральной в системе борьбы двух мировых систем и ответственность за последствия предложил со всей полнотой возложить на самих людей. Технику он объявил производной от социальной системы, возложив на последнюю всю ответственность. Его тезис «Нет никакой реально существующей техники, которая была бы ценностно нейтральной» стал девизом для науки и техники. Ясперс разрабатывал проблему коммуникации в связи с проблемами свободы и истины. Общение индивида, его связь с другими составляет структуру его собственного бытия, его экзистенции, утверждает философ. Человеческое бытие в концепции Ясперса, как и у Хайдеггера, есть всегда «бытие с» (другими). Вне коммуникации нет и не может быть свободы. Отказ от экзистенции – в возможности объективировать себя и таким образом обрести бытие, обладающее всеобщностью. Свободную экзистенцию от слепой воли Ясперс отличает по возможности общения с другими, возможности быть «услышанным». Экзистенция не может быть определена, не может «общаться» с другими экзистенциями, и этого достаточно, чтобы она существовала как реальность, а не как субъективная иллюзия. Коммуникация суть способ создания разума, вносящего осмысление, «просвещение», с одной стороны, и экзистенции, вводящей то самое бытие, которое должно быть осмыслено, – с другой. С точки зрения Ясперса, коммуникация – это общение, в котором человек не играет «роли», уготованные ему обществом, но открывает, каков сам «актер». Экзистенциальная концепция Ясперса противоположна «массовой коммуникации», в которой личность теряется, растворяясь в толпе. Ясперс рассматривает и саму истину в связи с коммуникацией: коммуникация суть средство приобретения истины, общение «в истине». Вслед за Ясперсом с подтверждением идеи независимости техники от социальных и политических систем выступили М. Хайдеггер, А. Хунинг, С. Флорман.
Как известно, интенциональность (т.е. стремление) – понятие, присущее исключительно человеческому сознанию. Эта концепция положительно рассмотрена в исследования Дж. Сирла. Однако она стала подвергаться сомнению после появления компьютера, способного к обучению и адаптации к внешней среде, а следовательно, и к изменению самой программы своего поведения, когда этого потребуют изменившиеся условия среды (словно компьютеры имеют какие-то свои желания). В результате ответственность за деяния техники стала перекладывать с человека на систему. Социальна подоплека подобной логики понятна, но весьма опасна.
Заключение
К учебнику как виду литературы всегда предъявлялись определенные методические требования: ясность и четкость изложения материала, его структурированность, общезначимость и обоснованность основных положений, соответствие его содержания некоторым стандартам определенной дисциплины, принятых в профессиональном сообществе. Надеемся, что необходимый уровень соответствия данным требованиям в учебном пособии достигнут. Хотя, несомненно, от внимательного читателя не ускользнули методическая, литературная и содержательная стилевая особенности книги по сравнению с учебниками других авторов. Это связано всего лишь с нашим стремлением изложить учебный материал наиболее доступным образом и донести его до читателя.
Излагая основные положения философии науки и техники в целом мы придерживались отечественных традиций построения курса, поучившего отражение в трудах П. П. Гайденко, В. В. Ильина, Т. Г. Лешкевича, Т. Т. Матяш, В. П. Кохановского, Т. В. Фатхи, Н. М. Аль-Ани и других авторов. Особое методологическое значение в нашем исследовании имели фундаментальные труды академика РАН В. С. Степина. В интересах читателя мы полагали бы целесообразным воспроизвести некоторые идеи академика как первооткрывателя в этой области философии науки, изложенные в его монографии «Теоретическое знание» [40] .
40
См.: Степин, В. С. Теоретическое знание / В. С. Степин. М., 2000. С. 703–714.